|НПС - Клак и Нэли Рэми|

К вечеру город переодевался, в тяжелое темное одеяло из серых облаков, низко нависающих над усталыми горожанами.  Рабочий люд медленно разбредался по домам, лихие гуляки высовывали красные носы на улицу, в предвкушении новых приключений, и подбирали трактир по лучше, а Магистры продолжали ворожить за толстыми стенами своих резиденций.
Город ощетинивался разноцветными лоохи, ворчал, кричал и смеялся на сотни голосов, пробуждаясь от дневной полудремы. Окна домов раскрашивались в самые невероятные цвета, благодаря новой моде на разноцветные светящиеся грибы. Люди оживленно обсуждали новые события. В диалогах нынешнего населения, слово смерть, слетало так же легко и просто, как новости о новом трактире, или взошедшей звезде кулинарного искусства. Ныне, никого нельзя было удивить внезапной кончиной или трупом на мощеных мостовых. Времена такие забавные пошли. Впрочем, горожане продолжали с упрямством степных кочевников, жить обыденной жизнью, не замечая войны вокруг, в конце -концов, это дело короля да Орденов, а они, простые жители, тут совершенно не причем, и портить свой привычный распорядок, совершенно не намерены. Если конечно, их это не коснется слишком близко. Примерно так близко, как это произошло с семьей Рэми. 
Их дом, находился в одном из самых спокойных районов города. Близко от центра, но так, что шум с главных улиц, не доходил до них, а резиденций беспокойных Орденов здесь, почти не было, разве что каких-нибудь не опасных, да не серьезных. Все серьезные дяди и тети ютились поодаль, в глуши города, так чтобы им мешали поменьше, суетливые горожане. Клак и Нэли Рэми, привыкли к такому образу жизни. Нэли была уже женщиной в возрасте, причем таком приличном, что года давно согнули её горделивую осанку к земле, и наградили уродливым горбом за плечами. Это не мешало леди Рэми передвигаться по дому со скоростью бешеного веника, при помощи своей толстой трости, с виду больше похожей на страшное оружие старших магистров. Её внук Клак, был верным помощником старой ведьмы, как называли Нэли соседи. Обучался он на дому, воспитывался там же, потому перенял от бабушки все самое худшее, начиная с наглости, и заканчивая зашкаливающим самомнением. Жаль, что это самое самомнение не помешало Рэми покрасить дом, в этот ужасающе прекрасный розовый цвет. Клак ненавидел этот цвет, но его бабушка, души в нем не чаяла. Именно поэтому, молодой человек, который в плечах редко мог протиснуться в узкие дверные проемы, ходил по городу, в ужасной, приторно-розовой скабе и ярко-алом лоохи. Он и сам этому был не рад.
Этот вечер для их семьи начался как обычно, Клак лениво слушал бормотание бабки, которая учила его заклинанию-наваждению. Она знала, что мозг её драгоценного внука вряд ли создан для магии, но, как известно, надежа умирает последней, какой бы глупой она не была.
“Сколько можно. Покормила бы лучше, карга старая,”- ворчал про себя Клак, когда стекла за его спиной со звоном разлетелись на осколки,-”доколдовалась ведьма!”
Клаку было невдомек, что это далеко не магия его старой бабушки, для него магическая состоящая этой жизни вращалась исключительно вокруг неё. Леди Рэми что-то забурчала, своим громким и скрипучим голосом, лихо подлетела к окну, чтобы проверить, что случилось, и именно это спасло её от смерти, а Клака от долгожданного завещания. Одна из стен дома разлетелась на кусочки, погребая под собой диван и полки с книгами. Внук и бабка в шоке уставились на образовавшуюся дыру в стене, чувствуя то ли шок, то ли зашкаливающее раздражение. В новообразовавшуюся дыру в стене, семейство Рэми углядели похоже и виновника сия действия, который стоял по среди улицы, видно совершенно не смущаясь своего преступления. Более того, зоркий глаз Нэли, успел заметить, с каким отвращением незнакомец смотрел на её изумительную розовую стену…
Рэми жили довольно затворнически, им и невдомек было о том, что творилось сейчас в городе, и каких демонов улиц стоит опасаться. В то время, как некоторые случайные горожане, завидев фигуру Рыбника, второпях собирали детей, жен, мужей и любовников, и были уже на полпути в дикие земли, или в графство Вук. Да какая разница куда, лишь бы от сердца мира подальше. Но Рэми, как уже говорилось, это не знали.
Первая в образовавшийся проем вылетела леди Рэми. Опираясь на клюку, надвигалась она с видом обделенного креггела, надвигалась на Рыбника с самыми что ни на есть, опасными намерениями. Клак пытаясь не отставать от бабки, вооружился ножкой от стула, и, выпятив грудь колесом, последовал за ней. Картина была та еще. Нэли настигла нарушителя первой, и замахнувшись стукнула его своей клюкой по ногам (собственно куда дотянулась).
- Рушить дома мирных жителей, где это видано! Да ты, ты…хотя бы знаешь, милок, чей дом ты разрушил?!- бабка усиленно брызгала слюной, и размахивала свей тростью. Клак молчал (в его голове было не столь много извилин для построения сложных предложений) но по его бешеному взгляду, было видно, что он ждет только команды фас, чтобы разорвать нарушителя их спокойствия, голыми руками. То, что у него это выйдет, парень не сомневался, с его то мускулатурой и подготовкой! О магии, как обычно, никто так и не вспомнил. Бабка что-то бубнила себе под нос, с Клак почему то подумал, что она, несомненно, проклинает их ”гостя”. Парень злобно и противно захихикал. Вспоминая бабкину ворожбу. Старую, ту, которую сейчас использовали редко, но метко. Проклятья бабки обычно раздали кожу противными гнойниками, или выжигали глаза едким дымом. Клак и сам её боялся, потому и слушался собственно. А если бабка взялась за ворожбу серьезно, то этому, точно не повезло.

|НПС - Клак Рэми|

Клак поморщился, на улице витал довольно известный ему еще с рождения аромат безумия. Нет, он то родился нормальным, почти без отклонений. А вот бабка его, уже к тому времен была немного не того. Соседи не зря её сумашедшей ведьмой называли, да вот упрятать в приют безумных не получалось. Ведьма была не в себе, но не переходила окончательной грани безумия, балансируя межу тем и этим миром. Родители Клака тогда считали, что старая Нэли долго не продержится, такие обычно гаснут быстро в борьбе со своей ненормальностью, но Нэли оказалась хитрее их всех.
От незнакомца исходил тот самый аромат безумия, только более резкий, от которого во рту оставался металлический привкус. Такой на вкус была кровь, но Клак не вурдалак. он же с утра кровь не пил! Да еще и эти изменения в окружающей среде, на сколько он знал, бабка бы не стала плесень на город наводить, да окна выбивать. Она была очень практичной женщиной. И в данный момент, практичная женщина не переставая бормотать и возмущаться, тихо давала задний ход.
Чего Клак, конечно, совершенно не одобрял. Их тут значит оскорбляют, дом рушат, он был не намерен сдаваться. В редкие моменты, даже его жалкий мозг, посещали гениальные идеи. Впрочем, данное звание нужно было еще оспорить, но некая толика логики в его поступках была.
То, что пропустили родители Клака, по отношению к леди Рэми и её безумию, было простым кристаллом. Точнее простым кристаллом смирения, который для старой леди делали на заказ. Её безумие, заковывалось в своеобразную броню, заключалось куда-то глубоко в душу, и медленно, много медленее чем это могло быть, разрушало разум старой Нэли. К сожалению, для таких как она, то был единственный выход. Её безумие было не проклятием, и не нервным срывом, это была первая весточка от госпожи смерти, а как известно, лекарств от этого недуга еще не существует. Разве что в Харумбу отправится. Клак знал, что Нэли вшивала эти кристаллы во всю свою одежду, и даже примерно знал куда. Кристаллы были около головы и на уровне сердца. Как говорили знахари остужали голову и лечили душу. Если Клак запомнил все верно, Кристалл-сердца успокаивал, а Кристалл-головы и был той самой тюрьмой для безумия.
Сражать голыми руками, с этим ненормальным он честно не хотел. Особенно после шикарной улыбки предыдущего, Клак нервно сглотнул и прикрыл рукой сонную артерию. Бабушка всегда в детстве читала сказки про вурдалаков, которые любили полнокровных людей. Жаль, Клак именно к ним и относился. Зато, пока это странное создание кружилось на месте, Клак успел стащить из тюрбана Нэли тот самый кристалл. То что баушка может впасть в беспамятсво его мало волновало, радовало то, что он хотя бы какой то план действий продумал.
- Не распускайте сэр ручки, пока они целы,- обиженно прогундосил Клак, отодвигая Нэли за спину. Правда в том не было особого смысла, без кристалла, она вместо впадения в ярость, впадала в прострацию, и ничего не замечала. Надо бы найти ей замену, этому кристаллу, а то Клак и правда сироткой останется. В его то 112 лет! Совсем же ребенок,- безумным место в приюте, сэр,- конечно, ни в какой приют он его сдавать и не думал. Как уже говорилось, от бабки он перенял все самое худшее, в том числе и мстительность. С безумным, к тому же с таким уровнем магической силы, драться было совершенно глупо. Зато Клак знал, без своей пары, кристалл сработает только в одном ключе. Соберет все ярость, безумие и прочие ненужные ошметки эмоций, и соберет их в одно, заключая в теле несчастного. Наверное, это было очень больно, если даже Нэли, которую постоянно лечил второй кристалл, пила зелья от головной боли,- пора лечиться,- для своей комплекции, двигался Клак плавно и быстро. Да он участвовал не в одной дворовой драке, и набил руку, находил ноги, и натренировал реакцию. Кристалл скользнул из его рук, и запутался где-то в одеянии незнакомца, а парень стал ждать, когда тот войдет в полное действие, чтобы боль ослепила безумца, и можно будет спокойно размять кулаки.

Отредактировано Мастер (2012-11-03 01:01:53)

|НПС - Марук|

- Какого вурдалака?- прозвучал измученный низкий голос. Его обладатель, а голоса имеют обыкновения иметь таковых, как известно, стоял прислонившись к стене, полуразрушенного временем и возможно чьей-то магией, здания, и хмуро взирал на второго единственного живого человека на пустыре. Собственно в том и была проблема, то, что был второй живой человек. Именно на этом месте. И именно сейчас.
Обладатель голоса, Марук, обладал довольно распространенным для нынешних времен качеством. Он ненавидел людей. Живых, мертвых, тихих, громких, любых. Просто не мог выносить этих жалких созданий, зацикленных на мелочных и никому не нужных целях. Ненависть Марука доходила до той степени, что он ненавидел даже самого себя, так как тоже к великому его сожалению, относился к стаду людей. Несколько десятков лет назад, Марук бросил все дела, даже орден, в который засунул его отец, и удалился от стада в добровольное изгнание. Поселился неподалеку от этого пустыря, а сюда приходил прятаться после целого дня, проведенного в непосредственной близости от других людей. От их голосов, прикосновений, и особенно взглядов. О, он бы все отдал, если бы однажды, люди лишились глаз, и он бы больше не ощущал на себе их липких и цепких взглядов.
Он, конечно же, мог уйти и, далеко от Ехо, поселиться где-нибудь посреди леса, и тихо предаваться собственному самоуничтожению, но, у Марука была большая слабость. Магия. Магию, в отличии от людей он любил, и каждое новое заклинание или способность, собирал как самородки. А тут, на пустыре вдали от людей, на его любимом месте, стоял мерзкий, живой, человек.
- Чего ты здесь забыл,- к тому же мужчина никогда не отличался манерами, ну это и так понятно, после его отношений к другим живым существам. Марук оторвался от стены и быстро пересек расстояние до незваного гостя, остановившись в метре от того, и хищно втянул воздух,- один из этих ничтожеств, что выпячивают свою силу и магию на каждом шагу?- мужчина усмехнулся, глядя на пятна, если не сказать одно огромное пятно крови на одежде незнакомца,- если ищешь с кем поиграть, то тут, тебе искать нечего. Меня тошнит от вас, детки переростки,- Марук, и так не страдающей огромной любовью к жителям Ехо, совсем в них разочаровался с началом смутных времен. Ну, вроде бы, невозможно быть еще более глупее и противнее, но нет, эти болваны и тут смогли его удивить. Начали магией да силой хвастаться, бред. Как будто кому-то есть до этого дело.
“Магия,”- замурлыкал внутренний голос. Чужая магия, дырку над ней в небе. Эта чужая магия, распространялась по святая святых, личному месту обитания Марука.
- Ты,- теперь мужчина уже перешел на низкий рык. Имел право, это не он на чужую территории вламывается, и ошметками магии разбрасывается,- меня не волнует кто ты такой, и с какого менкала свалился, на мою голову. Убирайся от сюда, вместе со своей вонючей, мерзкой магией,- голос звучал тихо, но от этого не менее угрожающе. Марук никогда не был особо экспрессивным парнем, но его низкий голос, переходивший в рык, обычно пугал непрошеных гостей. Если тех не пугали охранные заклинания по периметру его обитания. Обычно люди просто впадали в панику и бежали прятаться под лоохи у мамаш.

|НПС - Марук|

– Смешной, - вздохнул Марук, сверля глазами разбушевавшегося Рыбника. В его голосе не было ни капли издевки, лишь бесконечная скука. Пожалуй, общению с этим юнцом он предпочел бы сидение в каком-нибудь из трактиров в компании полудюжины мертвецки пьяных эльфов. Это виделось ему куда более приятным времяпрепровождением, нежели пустые диалоги на пустом пустыре. Убить мальчишку – и дело с концом. Тогда никто не будет мешать его уединению громкими воплями и самодовольными речами, - Глупый, но невероятно смешной, - впрочем, падать в приступе неудержимого хохота мужчина не стал. На его лице не было и намека на какое-то там веселье, вместо него там появилась гримаса отвращения. Так обычно люди смотрят на печально известный продукт жизнедеятельности, в который едва ли не вляпались, но вовремя убрали занесенную ногу. Постоял, подождав, когда раздражающий его объект исчезнет из поля видимости. Вдруг, у мальчика остались хоть какие-то крупицы ума, и безумие не совсем захватило его рассудок? В конце концов, тратить силы на какого-то там зарвавшегося  мальчишку мудрый человек не станет. Пошлет туда, где солнышко не светит, да и забудет, как забывают люди о самых незначительных в их жизни вещах. А вот если незначительная вещь и дальше продолжит мешать его уединению в попытках доказать, что она-то как раз очень даже значительная, тогда придется немного попотеть. Самую малость.
– На фиг ты идти не хочешь, - подытожил он, выждав положенное для ухода на фиг время, - Досадно. На грубость нарываешься, - Марук вздохнул, поморщился, как от зубной боли. Он ушел на самую окраину города, чтобы его никто не доставал. Специально ушел. Добровольно. Никого не трогал, в орденах не состоял, хотя, чего греха таить, многие из них его бы хотели заполучить к себе. И ему от этих дурацких людей нужно было только одно – чтобы его не трогали тоже. А тут, понимаешь ли, ходят всякие безумные пареньки, пальцы гнут, выделываются почем зря. Бесит, - Молодец. Нарвался, - в голосе мужчины сквозила такая скука, что казалось, он прямо сейчас ляжет и заснет. А вместе с ним заснет и весь окружающий мир.
Мда, этого-то уж точно зачали в сортире, - с полагающейся мысли грустью подумал мужчина и, чтобы отвлечь противника, а заодно и оценить его возможности, прошептал заклинание, которое заставило неподалеку лежащее бревно, размеры которого внушали уважение и мысль, что его можно было бы использовать как таран при осади замка Рулх, с увеличивающейся с каждой секундой скоростью нестись к голове мальчишки. А миг спустя буркнул другое, еще более простое и довольно таки грубое, которое должно было изрядно подпалить противника.
Марук вообще был простым по сути парнем, руководствующийся не менее простыми принципами: силы на дерьмо не переводить, если уж пришлось столкнуться с неприятным человеком, надо сначала оценить его возможности, а потом уже показывать свои, не сильно выпендриваться и всегда держать козырь в рукаве. На том и жил, и неплохо, кстати говоря, жил. Вот только псих ему и правда очень сильно мешал продолжать заниматься этим делом дальше.

|НПС - Марук|
«Отлично. Хороший мальчик. Ставим четыре балла за изобретательность и может идти на фиг», - меланхолично подумал Марук, даже не почесавшись. Он был старым, очень старым, и чего уж точно не собирался делать в своей жизни, так это работать клоуном для зарвавшихся мальчишек. Сделал легкий шаг назад, в ту же секунду оказавшись за спиной Безумного Рыбника, приставив тому к горлу тонкий нож, заточенный, как бритва. Он им кроликов свежевал, а чем мальчик хуже кролика? Пожалуй, только тем, что более надоедлив.
Невероятная расточительность, конечно, тратить силы на прокладывание темного пути на несколько метров от себя, но мужчина быстро сообразил, что силы неравны. Какая может быть магия, когда напротив него стихийное бедствие?! Зачем меряться с мальчишкой пиписьками, когда резерв Марука хоть и велик, но небезграничен, а этот, кажется, питает силы от всех четырех стихий одновременно, и они никогда не закончатся. Возможно, так было и на самом деле? Неважно. Цель все равно только одна: чтобы мальчик отвалил. Живым или мертвым. Хотелось, конечно, оставить такой экземпляр в живых, судя по хамскому поведению, он сильно портил жизнь всем этим глупым людишкам из города, но если тот не понимает по хорошему, то придется применять грубую физическую силу.
– Ты только дернись, сынок, - дружелюбно предложил он, надавливая лезвием на горло. Любое движение привело бы к открытию артерии и поливке пустыря могущественной кровью. Авось, и вырастет что-нибудь приличное, - И молись, чтоб у меня рука не дрогнула. Старый уже стал, бывают и такие оплошности.
Лезвие начало медленно накаляться, в центре принимая алый цвет. Не понимает по-хорошему? Значит, объяснят по-плохому. И почему все эти колдуны считают, что чем выше ступень магии – тем эффективнее? Пока они делают пасы и плетут заклинания, им вполне можно врезать дубинкой по голове, вдавив череп в мозг так, что больше никто никогда даже камры сварить не сможет. Нет, Марук тоже колдовал, и колдовал отменно, но кроме людей он ненавидел еще и лишние усилия.
– Посмотри на это все. Это МОЙ пустырь. Здесь МОЯ территория. Здесь могу колдовать только Я. Ты МНЕ мешаешь, - мешает делать что? Всех ненавидеть и наслаждаться одиночеством? А что, вполне неплохое занятие. Ничуть не хуже, чем трудиться над разрушением Мира, который, впрочем чем скорее рухнет – тем лучше.
Затем немного подумав, чуть дружелюбнее, настолько, насколько этот человек вообще мог говорить дружелюбно, добавил:
– Письками намерялись. Я понял, что ты круче. Если еще не совсем псих – можешь исчезнуть отсюда преисполнившись гордости, - он замолчал, предоставляя мальчику право выбора.
«А ведь если он найдет возможность меня атаковать, хотя и не представляю, как, то мне точно все. На таком расстоянии даже блок выставить не смогу», - с какой-то непонятной грустью подумал он.  

Теххи спокойно шла по городу, настроение у неё было не то чтобы лучезарное, но и никаких особых теней и плохих предчувствий тоже не наблюдалось. Чёртова отцовская наследственность, как же, как же. Леди с удовольствием подставляла лицо лучам, время от времени пробивавшемся сквозь тёмные облака. Вообще она не слишком любила солнце, ей больше нравились облака, тучи, мелкий дождь и ласковый прохладный ветер, но сейчас её смешили и радовали редкие лучики робкого солнца, осторожно высовывавшиеся из-за серого занавеса. Молодая девушка возвращалась в фамильный замок от лучшей подруги, «настолько сумашедшей, что никакие кристаллы смирения не помогут» - эту фразу за последний вечер она повторила несколько дюжин раз. Лено выслушала всё это с огромным удовольствием. Ну а что ещё можно сказать о человеке, который завел, пусть даже в огромном (даже по меркам Ехо) доме КОТА. КОТА! Пока ещё сие чудовище было котёнком. Пушистенький такой, рыженький. Ры-жень-кий… Настроение медленно начало карабкаться выше нормы. Леди Шекк широко улыбнулась. Ленория всегда очень любила животных. Подкармливала всех птиц города, в том числе и ворон, к великому удивлению и недовольству Теххи.  Она была бойкой и ехидной девушкой чуть постарше подруги, но без каких-либо магических способностей. Именно поэтому Лено старалась держаться подальше от могущественных магов и всех, кто был хоть как-то с ними связан. И о родстве обоятельной, красивой, но не слишком выделяющейся из толпы Теххи с грозой Угуланда Лойсо она узнала совсем недавно, когда их обеих уже связывали слишком прочные для разрушения узы. Причём узнала она об этом по собственной инициативе. Великого Магистра ордена Водяной Вороны ненавидела большая часть Ехо, но никто из них не питал настолько глубокую личную неприязнь ко всему, что с ним связано. В том числе к ни в чём неповинным воронам.  Конечно, Лен стало интересно. Именно тогда, виновато потупив очи, леди Шекк рассказала ей о своём знаменитом родителе. И о шестнадцати братьях. И вообще обо всём, что раньше, в силу обстоятельств, приходилось скрывать. Однако, вместо того, чтобы устроить скандал, Лено после недолгого молчания попросила подругу познакомить её с братьями. Словно бы вопреки опасениям Зеркала, как стала называть Теххи Лен, знакомство прошло отлично. Пятеро мальчишек успевших стать призраками,  наперебой рассказывали о своих путешествиях. Это они могут, да, им только волю дай, да слушателя, который не сбежит в панике после первых же шести часов. Ребята, ухитрившиеся остаться в живых, рассказывали ей о своих приключениях и драках. Весело было. Из фамильного замка Лен вышла шатаясь, но с счастливо-безумной улыбкой на лице. И с этого вечера начала всерьёз заниматься магией. Убедившись, что заклинания ей не даются, перешла на приготовления зелий. Тут же особого таланта не нужно, только усидчивость и искренний интерес. Она и КОТА-то завела не только из дружеских чувств, но и из-за того, что его шерсть иногда требуется в зельях. Словом, влип зверь с хозяйкой. Острижет она его на лысо. Или затискает – одно из двух. От размышлений на тему судьбы КОТА, Теххи отвлёк громкий крик. Досады, ярости и боли. Именно в такой последовательности. Прохожие сжались в комок, даже леди Зеркало вздрогнула. А потом послышался хохот. Безумный хохот Безумца. Немногих шедших по улице людей как ветром сдуло. Сердце девушки заныло. Недалеко от нее человека разорвали на части. Она не боялась Рыбника – зловредный титул дочери Лойсо Пондохвы не позволял. Этот титул – это проклятье – не имело ни одного плюса, огромное количество минусов, и ещё больше обязательств, типа не сметь бояться бешеного пса из Ордена Дырявой Чаши. Так что ретировалась с места Теххи спокойно, неспешно, даже лениво, лихорадочно перебирая про себя список известных ей заклятий. Ну что можно сказать. На победу в случае драки надеяться не приходилось. В случае чего, единственным шансом на спасение будет щедрый плевок на гордость и Тёмный Путь. Если удастся проложить, конечно. Леди резко свернула в один из переулков и… ДЬЯВОЛ!!! Теххи медленно подняла глаза и горестно вздохнула.
- Нет, ну надо уметь так попадать. – пожаловалась она.

Теххи медленно сделала вдох. А потом выдох.
  - Из двадцати переулков выбрать этот. – пробормотала она. Судьба – зараза, вечность – дура. Леди осторожно обошла по максимально большому кругу ЭТО. Рожу Рыбника исказила жуткая ухмылка, вся его одежда была залита местами свежей, местами запекшейся кровью. Ко всему прочему этот ночной кошмар доброй половины города шатался, как будто только что выдул ведро Джубатыкской Пьяни. А, ну теперь понятно откуда в голосе несчастной жертвы была досада… Годовой запас выпивки как-никак… Девочка нервно усмехнулась и оторвавшись от созерцания бывшего Младшего Магистра поспешила прочь. Ей совершенно не хотелось стать кроликом, умеревшим,  заглядевшись на удава. Усмешка по-прежнему играла на лице леди Шекк, в уголках глаз плясали безумные огоньки. Теххи старалась идти как можно спокойнее. Во-первых я, как ни прискорбно, дочь Лойсо. Во-вторых от Рыбника хрен убежишь. Ну а в-третьих бегать, или даже просто быстро ходить на таких каблуках мягко говоря очень затруднительно. Грешные Магистры, надо было одеть их именно сегодня! Остаётся только Тёмный путь… если удастся проложить,­ конечно. Но им можно воспользоваться и позже. А пока… Молодая леди почувствовала азарт. За спиной послышались лёгкие, будто бы танцующие шаги. Азарт, значит. Ну-ну. Молодец, деточка. Только дальше-то что? Вспоминай, чему тебя брат учил! На кончиках пальцев начала медленно собираться энергия, необходимая для заклятия. Две вороны уселись на крышу ближайшего дома. Похожее на хохот карканье разнеслось на несколько кварталов. Жалко! Вон даже вороны заметили! Чёртовы вороны! Водяные… На плечо юной девушки легла раскалённая рука, длинные когти глубоко вонзились в плечо. В глазах потемнело от боли. Всё. Хана новому лоохи… Теххи вдохнула и на выдохе… как бы это сказать… перестала быть материальной, по выражению старшего брата, единственного, кто взялся обучать молодую, взбалмашную девчонку азам магии. Уверившись, что в ближайшие две минуты физические ранения ей не угрожают, леди Шекк кинула быстрый взгляд на Рыбника. На сей раз эта злая шутка весёлой природы не шаталась. Кто сказал, что это хорошо – самим Тёмным Магистрам неведомо. Тем не менее девочке почему-то стало легче.

Ну что ж, пока всё не так плохо, как могло бы быть. Всё-таки поток огромной, жуткой силы, синего пламени  направился не на Теххи, а в сторону. А ведь ТАКОЕ вполне могло бы достать её, сделать ничуть не менее материальной, чем птицы, от которых осталось лишь несколько обугленных перьев, превратившихся в прах сразу после прикосновения к камням мостовой. А вот не надо было насмехаться! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! А последним, судя по всему, будет смеяться Рыбник… Юная леди покосилась на Безумца. Словно бы в подтверждение её мыслей он разразился леденящим кровь хохотом, обнажая внушающие трепет зубки. Девочка ухмыльнулась. Грубо, совершенно не подстать особе столь хрупкой и нежной наружности. Пусть смеётся… пока может. Это надо же додуматься – пытаться что-то с ней сделать!  Воображение услужливо подсовывало картины кровавой расправы над зарвавшимся Лонли-Локли.  Зеркало начало отражать его. Этого следовало ожидать. Светлое серебро волос  придававшее Теххи сходство с ангелом, как сказал бы человек из мира Паука, потемнело, черты лица стали более резкими, ухмылка превратилась в оскал, вокруг ладоней вспыхнула сфера  ледяного пламени. Беги Рыбонька. Беги, пока можешь. Почему это он не нападает?! Боится?! Ясное дело…  Бывший ангел, нынешний демон  чувствовала на себе взгляды некоторых личностей из тех, что посмелее, приникнувших к щелям в ставнях. Впервые в истории битва дочери Лойсо и Безумного Рыбника! Спешите видеть! Хотите зрелище – будет вам зрелище! Оставленное без внимания заклинание  нематериальности тихо обиженно зашипело и рассыпалось горой разноцветных искр. В глазах Теххи заплясали искры безумия. Она встряхнула головой и пулей взмыла вверх, в небеса. И как раз вовремя – на месте, где девушка стояла только что больше не было мостовой, лишь чёрная пропасть с синем огнём внутри. Ненужно убивать его сейчас. Лучше поиграть в поддавки, подраться, хоть немного. Так веселей. Это была её последняя относительно здравая мысль. В полукилометре над землёй парила женская копия Рыбника, исправленная и улучшенная.

Существо, каких-то несколько минут назад бывшее Теххи, довольно оскалилось.
- Промахнулся, - заявила она (оно?..) и с хохотом спикировала на камни мостовой. Скрестила руки на груди, демонстративно облизнулась. Воздух в радиусе нескольких метров дрожал, витражное стекло окон  плавилось и медленно стекало по полыхающим весёлым пламенем рамам, булыжники дороги и стен раскалялись докрасна от силы, ничем не уступающей силе Рыбника. А, возможно, и превосходящей. По крайней мере, управляемой разумом. На данный момент не слишком здоровым, да. Но всё-таки. А вот сила Безумца никак не контролировалась им самим, скорее уж наоборот – сама управляла несчастным, заставляла его убивать, рушить, снова убивать и съедать заживо… На несколько секунд в совершенном отражении проснулась леди Теххи, довольно искренне пожалевшая одержимого. Ненадолго, правда. Примерно до той секунды, пока не услышала собственное звериное рычание. Существо резко распахнуло ярко-алые глаза и снова тихо зарычало. В отличие от оригинала, копия не сутулилась, стояла прямо, скрестив руки на груди, рыча и ухмыляясь одновременно. Пусть нападает. Самоубийца. Дочь Лойсо Пондохвы лениво склонила голову на бок, довольно дружелюбно с точки зрения любого нормального человека, каковых на данный момент не было примерно на километр во все стороны. Остались только психи. Четверо психов. Двое сейчас стояли друг напротив друга на улице, двое других сидели в соседнем доме в обнимку с бутылками Джубатыкской Пьяни, слушая и смотря в щелочки между камнями. Теххи медленно, словно во сне повернула голову в сторону здания с пьяными идиотами и встретилась взглядом с одним из них, не вовремя выглянувшем из дыры в оконном стекле. Где-то в глубине сознания зародилась ярость. Через несколько секунд отражение ужасного воплощения силы уже стояло в доме, перед бедными пьянчужками. Ярость сменилась отвращением. Мелькнули белоснежные когти, из ослабевших пальцев выпали пустые бутылки, на пол хлынула багровая жидкость. Сколько раз Теххи, уже будучи хозяйкой трактира, вспоминала этот момент. Смотрела на стадо бессмысленных субстанций, из людей превратившихся в непонятно что, и вспоминала ту жгучую смесь ярости и отвращения, жалея, что не может точно так же убить и этих бессмысленных существ. Отражение Рыбника брезгливо вытерла когти о полу лоохи. Разрывать жертв не было никакого желания. Непонятно как уцелевшая частичка здравомыслия подсказывала, что мёртвым глубоко плевать, что она сделает с их телами, а к тому же... зачем лишний раз пачкаться?

Теххи почувствовала, как неведомое безумие её медленно отпускает. Зеркало перестало отражать Рыбку. Отошёл, значит. Девочка осторожно выглянула из-под остатков дома, от которого, по её вине, остались лишь развалины, и с трудом подавила желание рассмеяться. На данный момент, с её точки зрения, бывший Шурф выглядел более чем комично. Мало того, что хихикал, как ненормальный, так ещё и крутился на одном месте, и волосы у него стояли дыбом, и руками он размахивал. Со стороны это выглядело то ли как попытка взлететь, уподобившись пьяной бабочке, то ли как показ самых начальных навыков балета. Леди Шекк судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться. Окончательно прийти в себя ей удалось только после того, как трактир в нескольких десятках метрах от неё вспыхнул синим пламенем. Вот тогда-то юной дочери Лойсо стало не до смеха. Пока Рыбник с гордым видом стоял на крыше, созерцая дело рук своих и сосредоточенно мешая несчастным посетителям паба выбраться. Но это ненадолго, ох как ненадолго... Крыша со стоном рухнула, став вечной могилой доброй полусотни людей. Искры полетели в разные стороны, Теххи юркнула под обломок крыши и как раз вовремя, чтобы не попасться на глаза кому не следует - Безумец огненным вихрем взвился над городом. Какой кошмар. На глаза девочки наворачивались слёзы. Она родилась в Смутные Времена и успела привыкнуть к тому, что люди, будь то Магистры или обыватели гибнут десятками каждый день, а иногда, чтобы выжить, приходится убивать самой. Но чтобы вот так, ни за что ни про что сжечь трактир с ни в чём неповинными людьми, обрекая их на медленную и мучительную смерть, только во имя своей прихоти... Раньше она такого не видела. И больше никогда не увижу. Юная леди осторожно, нарочисто медленно вышла из-под укрытия. Расстояние между Теххи и Рыбником сокращалась, на губах уже играла полубезумная улыбка, в глазах плясали искры, наподобие тех, что недавно летели от горевшего здания. В голове была только одна мысль: "Убить надо только этого маньяка, жителей не трогать." Раз за разом она твердила про себя это, как заклинание, надеясь, что женская копия её врага не забудет этого. А с Рыбушкой надо что-то делать, а то совсем распоясался.  Серебряные волосы развивались на ветру, нечто со смехом взлетело к небу. Всё. Хватит. Надоел.

Адекватность прошла, как не было. В растрепанной головке Теххи снова воцарились безумие и хаос. Впрочем, это уже не имело особого значения. Главное, что основная мысль, которую леди Шекк пыталась вбить в голову своей ненормальной копии, была усвоена. Она целенаправленно направлялась к Рыбнику, но только на этот раз без излишнего легкомыслия. Желание поиграть с ним, как кошка играет с вконец обнаглевшей мышью, пропало. Теперь у юной девушки была только одна цель – убить Безумца, растерзать его на мелкие части, уничтожить, обезвредить раз, и навсегда… Яркий сгусток энергии был брошен в её сторону, достаточно сильный, чтобы испепелить половину города, вполне способный уничтожить толпу беззащитных обывателей, но никак не молодую Дочь Лойсо Пондохвы. Взмахом руки она отклонила удар и снова громко расхохоталась. Что может быть лучше, чем чувствовать своё явное превосходство над противником, который о нём даже не подозревает? Для Безумного Рыбника, живого хранилища ужасной, всепоглощающей силы, разумеется, ничего. И для его отражения тоже. Прелестно… Голос, бархатный, спокойный, тихий, дрожащий от сдержанной силы, отразился от всех стен этой половины города. Это было нечто среднее между Безмолвной Речью и обычным шепотом. Теперь мой ход… Теххи сделала лёгкий пасс рукой. По воздуху прошла всепоглощающая волна. Воздух на несколько метров вокруг бывшего Шурфа Лонли-Локли стал непригоден для дыхания. Но даже существо, являющееся почти точной копией Рыбника, понимало, что пронять его этим никак нельзя. Вот отвлечь – легко. Скорее всего, он начнёт ухмыляться, смеясь над глупостью и наивностью юной противницы. Ну вот и хорошо. Пусть смеётся. Тем более, это будет в последний раз. Девушка вскинула руки над головой. Вспыхнула нечто, совсем отдалённо напоминающее огонь. Сейчас тебе, друг мой, будет не до смеха… Ревущее пламя ринулось вперёд, снося на своём пути изящные, каким-то чудом уцелевшие после стольких лет Эпохи Орденов, башенки и птиц, оказавшихся совсем не в то время и немного не в том месте.

Теххи спокойно наблюдала за метаниями Рыбника. Когда он птицей взмыл в небо, увернувшись от одного из лучших заклятий, впору было бы призадуматься - сможет ли восьмидесятилетняя девочка победить нечто, силу, предназначенную для нескольких десятков Старших магистров не самого безвестного ордена? Но тем и полезно безумие, что оно не даёт задуматься, притупляет инстинкт самосохранения. Что-то очень тихое, отдалённо напоминающее голос разума твердило: беги. Беги пока можешь, глупая. Остальные же части разума голосовали всеми руками против. Не смотря на это, так называемый голос разума становился всё громче, заглушая их... Но тут тело пронзила острая боль. Клыки Рыбника впились в плечо, изогнутые когти вцепились в шею. Если бы Теххи была в здравом уме, она, несомненно, упомянула магистров всех времён и народов, не забыв назвать точный адрес, куда им следует пойти и насколько долго там пробыть. Но сейчас всё было иначе. Сознание перекрыла ярость. Чёрная, поглощающая всё на своём пути ярость. Мысли о сохранности граждан исчезли, не оставив в горящем разуме и воспоминания о себе. Теперь каждым движением, каждым вдохом правила только ярость.
"Как... этот... бесполезный... жалкий... безумец... ПОСМЕЛ?!"
Лёгким, плавным движением леди положила свободную руку на шею Рыбника и сомкнула пальцы. И всё так же легко и плавно, без каких-либо видимых затруднений оторвала его от себя и, удерживая как котёнка за шкирку, швырнула в ближайшую стену. Со стены он сполз самостоятельно. На лице Теххи не было никаких эмоций, когда каблуки её сапог ударились о камни мостовой, а предварительно поднятое с земли деревянное нечто, некогда бывшее, кажется, столом ударилось о голову противника. Леди не обращала никакого внимания ни на отчётливые следы зубов на собственном плече, ни на потоки крови, струящейся из него. В серых глазах была только ледяная ярость, больше не сдерживаемая ни правилами, ни условностями, ни жалостью. Ей было глубоко плевать на то, что ждёт Безумца, когда она убьёт его. Он посмел напасть на неё. Он поплатится за свою глупость.

Горячая волна прошла недалеко от леди Шекк. Волна мощной энергии, порождённой яростью и ненавистью ко всему живому. Нет, даже не так - ко всему, что посмело остаться в живых, не смотря на то, что он, Великий, дырку над ним в небе, и Ужасный, вурдалаки его раздери, в гневе. "Тоже мне, грозный колдун!" Теххи излучала силу, ей хотелось смеяться, смотря, как Рыбник мечется, рвётся от больше ничем не сдерживаемого рыка, и не понимает, не хочет понять - что бы он ни делал, какие бы заклинанию не применял, куда бы не пытался сбежать - ему конец. Она найдёт его везде, достанет из любой ямы, преодолеет любые заклинания. Второе, конечно, куда более вероятно. "Этот глупец никогда не сможет понять, что кто-то сильнее его. То есть понять-то он, возможно, поймёт, но ни за что не смирится с этим. И драться будет до последнего, рычать от бессилия..." Если его сила не позаботится о сосуде для своего хранения, не загонит его в безопасное место, подобно рассерженной, но терпеливой мамаше - зеркало, в котором он столь неосторожно отразился, разорвёт его на части. Заживо, или уже подпаленного достигшем цели заклинанием, это не имеет ровном счётом никакого значения. Картинно взмахнув рукой, демон в нежном обличье девушки спустился на какую-то чудом уцелевшую крышу здания и издевательски усмехнувшись, ленивым взмахом руки, заблокировал Адское Пламя в небольшом замкнутом квадрате. Два метра вправо, два влево, и столько же вверх от своего безумного создателя. Огонь отразился от прозрачного щита и ударил по хозяину. Теххи, присев на карниз, отполировала ногти о лоохи. Причём то, что оно насквозь пропиталось кровью, её отнюдь не волновало. Садизм, доставшийся ли ей от природы или отражённый от Рыбника, проявился на полную катушку.
- Неужели ты ещё не понял? - спокойно спросила она, не смотря в сторону, где бушевало отражающиеся в её глазах пламя, - Я сильнее тебя, сильнее хотя бы потому, что сила, которой я убью тебя – моя. А сила, которой ты столь безуспешно пытаешься меня обезвредить, не принадлежит тебе. Ты принадлежишь ей. И это твоя слабость.
Девушка спрыгнула с крыши и по-кошачьи приземлилась на землю. В отделённом от внешнего мира кубе бушевало пламя.
- Пока, безумец.