Шурф, обняв дочь, поцеловал её в темноволосую макушку и осторожно опустил на пол. Хельну просто обнял – но, пожалуй, так, что тут ничего больше и не требовалось. Недолго – всё-таки не только она, но и он ещё не привык к присутствию в семье Тотохатты.
-Сначала завтракать, а потом разговоры, - распорядился сэр Шурф, при этом глаза его сияли так, что в подобное зрелище с чужого описания поверил бы только сэр Макс, а остальным потребовалось бы убедиться воочию, что это возможно в принципе, - На пустой желудок серьёзные разговоры не ведутся, - назидательно пояснил он, - Таковы издержки продолжительной работы в Малом Тайном Сыскном Войске, Хельна. Когда ни одно совещание не начиналось без того, чтобы мы не обставляли все горизонтальные поверхности в каждом помещении камрой и съестным... Тотохатта, не сиди ты в стороне, как не родной! – сэр Лонли-Локли, однако, не позвал, а едва ли не приказ по подразделению выдал, но, не дожидаясь, пока бывший напарник таковой выполнит, снял Шломма с подоконника, будто тот весил не больше пушинки, усадил за стол и тут же, не внимая никаким возможным возражениям, вручил другу большую тарелку, полную этой самой воздушной условно-яичницы, а также столовые приборы. Рядом мигом очутилась большая кружка со свежей камрой, источающей лёгкий дымок.
Тут же процедура повторилась с Льясой – девочка и опомниться не успела, как уже сидела на стульчике и пила молоко, заедая хрустящим песочным печеньем. И сидела чинно, ногами не болтала и явно очень старательно пережёвывала.
Сэр Шурф умел муштровать своих домочадцев так, чтобы это одновременно было ещё и проявлением заботы, и чтобы они сами не замечали, что выбора он им, в принципе, никакого и не оставляет. Лучше сказать – он сам за них всё обдумал, нашёл наилучшее решение, и спорить с ним не будут, потому что знают, что Лонли-Локли всегда предложит оптимальный вариант, уж кто-кто – а он точно дурного не присоветует.
Дождавшись, пока все начнут оперативно кушать, он неспешно заговорил - явно формулируя мысли на ходу, но чувствовалось, что этот человек ни единым словом не лжёт:
-Видишь ли, Хельна, то, что произошло с моим другом, я вряд ли способен правильно объяснить. Случаи, когда мёртвые возвращались в виде привидений, известны. Случаи возвращения телесности утратившим её людям – тоже. Но о том, чтобы кто-то получил вторую жизнь, я до сих пор не слышал. Вероятнее всего, в том, что Тотохатта вернулся в качестве подростка, есть большая доля моей вины. Видишь ли, в моих глазах этот парень всегда был мальчишкой. Азартным, иногда слишком эмоциональным, путающимся в самом себе мальчишкой. Ты помнишь Шамхум? Город, в котором стоит кофейня Франка и Триши? Так вот. Несмотря на то, что город уже практически сбылся, его окрестности до сих пор не поддаются описанию. Я не имел представления, что получится, когда взял Тотохатту туда, но отпустить его обратно в небытие не мог, как ты понимаешь. У меня, видишь ли, не так много людей, которых я рад называть друзьями. А сэру Максу я ничем не смог помочь, когда сэр Халли отправил его в Тихий Город. Да и потом мою поддержку можно назвать разве что моральной.
Говоря совсем честно – Лонли-Локли не привык ощущать, что не способен абсолютно ничего поделать. И, пожалуй, это было для него самым худшим. Он терпеть не мог, когда его загоняют в тупик и заставляют покорно ждать. Конечно, сделает, никуда не денется, а гордость признаться не позволит, что ему поперёк горла смирение стоит. Но доволен тем не будет.
-Я ведь, на самом деле, берёг Тотохатту в качестве перестраховки и не верил по-настоящему, что его действительно может не стать… - он стоял, прислоняясь спиной к стене, скрестив руки на груди и глядя куда-то в потолок, будто выискивая там отголоски прошлых лет, - Более того, я был уверен, что буду способен устранить любую угрозу для него, даже если появится такая, с которой он не сможет справиться сам… Могущество никому не идёт на пользу в отношении самооценки – начинаешь думать, что ты неуязвим, и все, кто рядом с тобой, тоже. И вот за это мы оба поплатились… А теперь представь, Хельна, как я себя чувствовал, когда этот герой вчера заявился в Иафах в полупрозрачном бесплотном виде, - с кривой усмешкой Шурф тихо засмеялся, но очень быстро оборвал себя, - На самом деле, ничего смешного нет. Я думал, что сойду с ума, добытого продолжительной работой над собой, прямо на том же месте. Рассудок мой, однако, принял другое решение, спасибо ему за это. Правда, я ещё не скоро решусь представить себе, вернее – здраво и логично подумать, что было бы, если бы у нас ничего не вышло. Вполне возможно, что я бы не вернулся в Ехо, потому что некому было бы возвращаться. Сейчас мне в это не верится, но я вообще очень плохо помню, что со мной там происходило. А Тотохатта отказывается рассказывать, как это всё выглядело для него. Так что следующая часть истории – за ним.
«Кажется, свою норму устной речи я выдал на неделю вперёд…»
С этой мыслью Шурф наконец-то занял место за столом, налил камры и себе, и отпил несколько глотков. Только очень внимательный и, вдобавок, отлично его знающий человек мог бы заметить, что этот человек взвинчен, и что у него слегка подрагивают пальцы. А в глаза смотреть он никому не мог – не хотел, чтобы кто-то видел то, что в них отражалось сейчас. Боль и радость перемешались там в немыслимых пропорциях. Ведь Лонли-Локли пережил горечь утраты и шок от внезапного возвращения заново.
