[AVA]http://cs322217.vk.me/v322217520/74a8/bnE2dpmvTaI.jpg[/AVA]Тот день отпечатался в памяти обоих братьев, как подошва сапога оставляет чёткий глубокий след в размякшей от дождя почве. День, когда их Орден был распущен по вине – кого бы вы думали? Некоей сумасшедшей твари, слетевшей с тормозов образине, которая запросто походя прошлась по чужим интересам, по расчётам на будущее и надеждам. Что ж, настало время этому ублюдку расплатиться тем же. Такой шанс нельзя было упускать. Главное – успеть до того, как тот вернётся из своей поездки то ли в Уттари, то ли в Нумбану, где разгулялась какая-то нечисть и срочно требовалось содействие типа, обладающего Перчатками Смерти – ну-ну, пользуйся чужим добром, пока можно. Слишком долго держать девчонку у себя, впрочем, тоже невыгодно, а ну как кто-то из них окажется слишком несдержанным и она не доживёт?
По расчётам старшего, до прибытия сэра Шурфа Лонли-Локли обратно в Ехо оставалось около суток. Им вполне хватит. А, даже если этот выродок после и сумеет выручить свою обожаемую красотку, он встретит утратившую разум и, вдобавок, поседевшую незнакомку. Уж они об этом позаботятся.
Скрежеща зубами, один из двоих мужчин, высокий коротко стриженый брюнет, шагал по дороге к дому четы Лонли-Локли, и второй, лохматый, будто нацепивший на голову воронье гнездо, едва поспевал за широким стремительным размахом его шагов. В глаза могло бы броситься то, что у обоих было только по одной руке – правой, но они прятали культи под лоохи, с лихвой заменяющими плащи. Так и шли – один едва ли не нёсся впереди, второй изо всех сил старался догнать, почти безуспешно, его хватало лишь на то, чтобы не упустить напарника из виду… Однако, у входа в дом первый пропустил второго вперёд.
Тот бесшумно прокрался по всем комнатам, безуспешно подёргал за ручку какую-то запертую дверь и отправился в сад.
-Так ты и есть, что ли, та наивная дурочка, на которой имел глупость жениться этот убийца? Я-то думал, там что-то действительно выдающееся... – приблизившись к леди со спины, насмешливо проговорил вихрастый, - Как глупо – оставлять в тылу незащищённое место, - он не выдержал и рассмеялся, глядя на неё нагло, колюче и зло, словно сбылась его тёмная мечта, из тех, каковые лелеет воспалённый мозг свихнувшихся мстителей. Что такое? Ему нравилось заставать других врасплох, заставлять трепетать от непонимания происходящего и неспособности предугадать его дальнейшие действия. Полная власть над кем-то другим, возможность распоряжаться чьими-то телом и душой – разве это не тончайший букет вкуса, доступный лишь гурманам? Он любил, когда они полностью отдают себе отчёт, что всё зависит теперь только от него одного – понимают и не способны ничего изменить. Такие беспомощные, жалкие, как мыши, запертые в клетке, как птицы с обрезанными крыльями.
И плевать, какая потом последует расплата, если они успеют выполнить задуманное. В Эпоху Кодекса, со всеми этими ограничениями, всё равно нет никакой нормальной жизни... Ну её к Тёмным Магистрам. Зато отыграются за тот шок и потрясение, за всё, чего лишились по вине этого урода.
А заклинание, которое применил на Хельну второй, пока этот отвлекал её внимание, уже должно было начать действовать на её нежный организм. Погружающее в глубокий сон, вывести из которого может только сам маг, когда ему приспичит, колдовство.

Отредактировано Мастер (2013-10-19 01:04:15)

Терять время, много болтая в месте, где только что применялась Запретная Магия – значит, желать загреметь на свидание с господином Джуффином Халли и бригадой подчинённых сэра Багуды Малдахана… Поэтому лохматый подхватил Хельну, легко подняв её даже единственной рукой, причём держа столь вульгарно и грубо, что сэр Шурф, увидев такое, за одно лишь это лишил бы его второй верхней конечности. После чего оба без лишних слов исчезли, сперва старший, а за ним – младший, пройдя по проложенному братом Тёмному Пути.
***
Изолировать от магии закрытый подвал – задача, доступная каждому мало-мальски опытному колдуну. Тем более что старший из братьев некогда участвовал в обновлении и укреплении защитных чар на хранилище кристаллов в Ордене – на самом деле, за свои идеи в этой области он и стал Старшим Магистром. Правда, это мало чем помогло против вторжения… И за такое унижение Безумный Рыбник в том числе должен был заплатить.
«Посмотрим, сможешь ли ты проделать это ещё раз... Но мы – не тот несчастный юноша, которого ты растерзал. Мы будем ожидать твоего появления… Давай-давай, тут ты и останешься. Вместе с твоей драгоценной жёнушкой. Мы готовились к этому в течение стольких дерьмовых паршивых лет, что теперь будет бесчестьем не справиться…»
Пока старший брат был занят подобными размышлениями, младший сноровисто раздел леди Хельну и приковал её к стене – за руки, вокруг которых защёлкнулись толстые стальные браслеты, на тяжёлых цепях с крупными звеньями. Он не собирался её насиловать – ему было бы противно прикоснуться к ней в таком смысле после отвратительного для него мужчины, являвшегося её супругом. Но так одежда не будет защищать её от холода, вовсю исходящего от камней, кроме того, должно было возрасти ощущение беззащитности и унижения. Если прибавить, что, стоит ему забрать с собой светящийся шар и закрыть дверь, в помещении не останется ни капли света. Одна, трепещущая в кромешной тьме, не ведающая, какая участь её ждёт – разве не изощрённая пытка?
Выйдя из подвала, вихрастый в очередной раз спросил у мрачного старшего брата:
-Ты точно хорошо спрятал…
-Да хорошо, отлично, достал уже, - перебивая, проворчал тот.
-Главное – сам не забудь, куда! – не удержался от иронии лохматый.
Второй лишь смерил его скептическим взглядом – мол, что, совсем за конченого олуха меня принимаешь?
-Разбуди её. Так будет интереснее. Я хочу посмотреть, как скоро она начнёт голосить, зовя на помощь, - да, он жаждал довести её до крайней точки отчаяния. Чтобы подумывала, не разбить ли голову об стену или иным образом не свести счёты с жизнью.
Второй кивнул и снял магический наговор, наложенный им на Хельну в саду.

Отредактировано Мастер (2013-10-19 01:41:50)

Девчонка упрямо молчала. Сколько ни вслушивался младший из братьев, надеясь услышать приглушённый звук рыданий, какие-нибудь стоны или крики, его ждало разочарование. Старший, не склонный к бессмысленному мучительству, вовсе ушёл куда-то прочь, и вихрастый парень остался в доме один.
Чем не шанс подтолкнуть леди поближе к пучине отчаяния, если уж сама она туда не торопится?
Приблизившись к запертой двери, он громко в неё постучал.
-Ты жива там? – почти ласково поинтересовался мужчина, - Хочешь знать, почему ты здесь? Я объясню. Моё имя – Толли Свахти, и я когда-то являлся Младшим Магистром Ордена Ледяной Руки. Смекаешь? Твой обожаемый супруг рассказывал тебе, после какого события наш Орден был распущен? Этот подонок поступил как последний трус, ограбив наше хранилище и убив того, кто был заведомо слабее его, но не посмев схватиться с сильными колдунами. Мы знаем, что стало с тем, чей кристалл он разбил. И с тем, кого он разорвал на куски, как дикое животное, коим, впрочем, и являлся тогда, и я уверен, что является до сих пор, просто очень хорошо это скрывает… Они оба попали на границу из-за этого придурка, и не могут ни уйти дальше, ни вернуться в мир живых. А сам он, вместо того, чтобы набраться духа уничтожить их, подарив наконец успокоение завершённой смерти, много дюжин лет скрывался под чужой личиной. И продолжает это делать. Мы уж решили, что, пока он прячется под крылышком у Чиффы, не смея высунуть нос, нам доведётся состариться и умереть… А тут! – Магистр Толли проговорил эту короткую фразу с искренним восхищением, - Поверь, против тебя лично ни я, ни брат почти ничего не имеем, просто тебе так не повезло оказаться первым и единственным его по-настоящему слабым местом за всё это время. И ничего хорошего тебя, увы, не ждёт… - Толли говорил это с напускным сожалением, хотя даже идиоту было бы ясно, что он откровенно издевается, наслаждаясь тем, что поливает ненавистного врага грязью перед близким существом, да, заодно, и женщине доставляет весьма неприятные, мягко говоря, минуты, - Потому что нам нужно как следует его рассердить. Нам нужно, чтобы он потерял свой хвалёный самоконтроль и показал своё истинное лицо, лицо безумного маньяка – если доживёшь в сознании и будешь ещё способна что-то видеть, полюбуешься на того, кому имела дурость довериться. А, когда маска будет сорвана, нам придётся лишь позаботиться о том, чтобы эта сволочь уснула. Об остальном позаботится Магистр Киба. Давно уже ожидает, знаешь ли… - он зло выдохнул и выпалил, - Йук был моим единственным настоящим товарищем, а Магистр Аццах – близким другом семьи, именно благодаря его поддержке мы смогли вступить в Орден. Ты знаешь, каково погибнуть, даже не почуяв опасности, невзирая на всё своё мастерство? Погибнуть мгновенно, паршиво, как собака, потому что всё произошло слишком внезапно, мы даже понять ничего толком не успели, когда подняли тревогу и примчались разбираться с нарушителем, ловить уже было некого.
Хотя, как ни позорно, но в первую очередь Толли ощутил тогда огромное облегчение от того, что до его собственного кристалла не добрались. Собственно говоря, даже без решения Великого Магистра они с братом собирались хватать сие бесценное своё имущество и бежать куда подальше – вообще говоря, когда в место, которое считаешь идеально защищённым, самым надёжным на свете, внезапно врывается не пойми кто, и ни один обученный адепт Ордена, даже ни одно оборонное заклинание оказывается не в силах ему помешать, любого нормального человека хватит шок.
-Попробуй оправдать его. Он и в собственном Ордене убил многих хороших людей и заслуженных колдунов. И учти, его никто не заставлял, он сам сделал выбор, он выносил план и воплотил в жизнь… Можешь сказать, что ошибка молодости, но за эту ошибку до сих пор расплачиваются другие, а сам он малодушно отказался отвечать за свои поступки. И не спрашивай, откуда я всё это знаю, у нас были годы на то, чтобы изучить эту тварь…
Кажется, придя, чтобы, выражаясь образно, вгонять ядовитые шпильки под ногти Хельны, Магистр Толли увлёкся и разговорился. Он вещал горячо и торопливо, было заметно, что действительно говорит, как думает, а не просто стремится опорочить Шурфа в её глазах.
-Так что мы хотим верить, что он придёт за тобой. Что хоть на это у него совести хватит. Всё, пора платить по счетам.
Он коротко, с ненавистью хохотнул.

[NIC]Толли Свахти[/NIC]
[STA]А тому, кто живое затронет - тому в сердце осиновый кол[/STA]
[AVA]http://savepic.su/3561519.jpg[/AVA]

Отредактировано Мастер (2013-10-19 20:40:29)

-А с местью вообще лучше не торопиться, иначе выйдет не месть, а ерунда, - парировал сэр Толли. Они с братом и правда много размышляли над тем, как лучше будет воспользоваться новыми обстоятельствами личной жизни Шурфа Лонли-Локли. И под конец решили действовать, поняв, что даже идеальный план всё равно хорош только на бумаге. Ну, или на самопишущих табличках.
Но она настолько ослеплена своим чувством к этому маньяку, что не хочет ничего слышать или понимать?! Да уж, достойно постарался Рыбник, заморочил девку по самое не хочу.
-Ты не в том положении, чтобы ставить условия… Кстати, неужели тебе не пришло на ум, что твой драгоценный супруг точно потеряет голову, если тебя покалечить? Я имею в виду – необратимо.
Говоря, он отпирал тяжёлую дверь в подвал, а, когда та открылась, повесил ключ рядом со входом – с собой благоразумно не стал брать, а то мало ли, женщинам доверять нельзя, особенно тем, которым нечего терять на риске, но можно утратить всё, если сидеть покорно и ждать, что произойдёт. А ведь на связке имелись и ключи от кандалов в том числе…
Теперь Магистр Толли стоял на пороге, поигрывая кинжалом, который неторопливо извлёк из шкатулки в своём столе.
-Например, вырезать тебе глаза. И болтливый язык заодно. А ещё переломать руки и ноги… Или оторвать? Этак под корень, и прижечь, чтоб даже знахарь не помог... - он говорил с явным знанием дела, как тот, кому приходилось уже выполнять подобные вещи далеко не единожды и кто не собирается останавливаться ни перед чем. На его лице читалось жадное нетерпение в отношении момента, когда можно будет приступить к причинению боли. Что бы там ни вещал этот парень – а садизм доставлял ему наслаждение, - Тебя нельзя только убивать, почувствует… Хотя… Это наверняка вовсе лишит его способности соображать. Если примчится в таком состоянии – сладить с ним будет проще простого. И почему не взял в жёны какую-нибудь ведьму, которая сама бы на хлеб намазала и съела любого? Ты же, девочка, для него просто обуза. Видимо, действительно свихнулся от любви, иной-то выгоды от тебя никакой, кто бы мог подумать, что Рыбник на такое способен…
Этот человек, обвиняя Шурфа во всех смертных грехах, в действительности и сам мало чем отличался от сорвавшегося с тормозов дикого хищного зверя. Во всяком случае, на сонную артерию Хельны он смотрел так, будто с радостью перегрыз бы ей горло прямо зубами, на зависть всем мифическим вампирам. А тело её оценивал с точки зрения палача, прикидывающего, с помощью каких манипуляций можно причинить наибольшее страдание. И нет, он даже местью себя не оправдывал – в зрачках пылал неутолимый голод твари, которая банально жаждет недолговечного, но такого сладкого насыщения, издеваясь над другими и заставляя их мучиться.
-С чего начать? – подходя к Хельне ближе, останавливаясь совсем рядом, буквально нависнув над ней, и готовясь, что она может предпринять что-то вроде попытки расцарапать ему ногтями лицо или пнуть – вернее, готовясь безжалостно пресечь, попутно заставив её пожалеть о том, что на такое решилась, например, переломав пальцы или вывернув из сустава ногу, - весело поинтересовался бывший Магистр.

[NIC]Толли Свахти[/NIC]
[STA]А тому, кто живое затронет - тому в сердце осиновый кол[/STA]
[AVA]http://savepic.su/3561519.jpg[/AVA]

Отредактировано Мастер (2013-10-19 21:52:24)

С одной рукой, конечно, действовать не вполне сподручно, однако, парень изобрёл оригинальный способ справиться. Зажав своё холодное оружие в зубах, он сгрёб в ладонь роскошные чёрные волосы Хельны, безжалостно наматывая их на кулак до того, пока у неё на глазах слёзы от боли не выступят – такова неминуемая реакция человеческого организма. Потянул за них, вынуждая подняться. Грубо прижал к стене всем своим телом, мешая совершать хоть сколько-нибудь полезные движения, а не обычные бесплодные попытки вырваться – неудачно вывернутые в процессе описанных действий цепи, кажется, причиняли сильный дискомфорт рукам пленницы, однако, ему было всё равно. Он снова взял кинжал в руку. Лезвие вспороло нежную кожу на её левой щеке, пошло ниже, оставляя кровоточащую царапину, прочертило тонкую алую борозду между ключиц Хельны. Царапина не смертельная и даже не опасная, но весьма неприятная. Сумасшедший слизнул кровь с кончика кинжала – совсем немного, но всё равно вкусно. Облизал губы.
-Какая гордая маленькая птичка… - обжигая её лицо горячечным дыханием распалённого безумца, выдохнул грешный в самом буквальном смысле слова Магистр, - Я обломаю тебе крылышки, - зверски оскалился он и ткнул клинком в плечо девушки. На сей раз кровь брызнула обильнее, особенно когда доморощенный изувер выдернул кинжал из раны, предварительно чуть-чуть повернув его в ней. Занёс клинок повторно – на сей раз метя в искажённое болью лицо жертвы. Каждым своим словом она бесила Толли всё больше и больше. Насмехается, провоцирует на гораздо большее, чем он намеревался проделать с нею изначально. Нет уж, пусть Рыбник потом полюбуется на её изувеченный ровно до того, чтобы Хельну ещё можно было хоть как-то опознать, труп. Ни одна баба не будет так с ним, Толли разговаривать! Никогда! Иначе от такой дуры очень быстро ничего не останется.
Но…
Треск костей и звон упавшего на пол металлического предмета. Резкий крик и что-то низкое, нечеловеческое, напоминающее что-то среднее между утробным рыком волка и стоном крушащей всё на своём пути разбушевавшейся стихии. Тёмная аура, переполненная яростью и болью, хлещущая тем и другим через край и грозящая затопить всё вокруг.
-Рыбник! – сорвалось с кривящихся губ сэра Толли. И ругательство обратилось в элементарную констатацию факта. Существо, которое, положив известно что на любые преграды и заклятия, возникло из ниоткуда в помещении подвала, существо, чей взгляд, пожалуй, был вполне способен испепелить, без всяких там дурацких фигуральностей – это был именно Безумный Рыбник, и никто иной.
«И рвать цепи голыми руками этот выродок, оказывается, тоже может…» - тупо промелькнула мысль, чтобы вместе со всеми остальными рассуждениями и остатками способности логически рассуждать кануть в пучине болевого шока.
[NIC]Толли Свахти[/NIC]
[STA]А тому, кто живое затронет - тому в сердце осиновый кол[/STA]
[AVA]http://savepic.su/3561519.jpg[/AVA]

Есть беспомощность младенца, приходящего в мир. Есть слабость немощного древнего старца. Есть бездвижность парализованного калеки. Но и то, и другое, и третье даже в совокупности никак не могло сравниться с тем беспредельным бессилием, охватывавшим Шурфа при встречах с мёртвыми Магистрами. Вместо этого ему щедро подарили убеждённость в том, что он есть лишь для того, чтобы страдать – бессмысленно, бесконечно и невыносимо, каждой клеточкой, каждым столь крохотным, что его масштабы вовсе можно было не учитывать, атомом. КАЖДЫМ. Без исключения. Он состоял из боли. Он сам стал болью. Уже не помня, как его зовут и откуда он пришёл, просто отдался на волю ожидающей его Вечности – перспектива, которая могла бы привести в ужас, если бы его ещё могло хватить на ужас. Но даже трепетать его лишили возможности. Там даже заплакать не получилось бы – хотя, Шурф даже так оставался тем, кто не будет лить слёзы ни при каких обстоятельствах.
Существовать в пространстве, для этого абсолютно не приспособленном.
Потерять себя, поверив, что личность ему больше никогда уже не понадобится.
Одним словом, добросовестно посвятить себя в безропотные жертвы, которым уже ничего не надо и которые даже выбраться, выбраться, перебороть кошмар не хотят, потому что не помнят, а что такое вообще – выбраться. И куда? Для них нет ничего, кроме этого плотного, густого, вещественного – судя по остроте восприимчивости к пыткам, - небытия.
Когда это прекратилось? Спроси так кто-то самого Лонли-Локли, и он с убеждённостью ответит, что эти минуты на самом деле не прекращаются для него никогда – как неприглядное пятно, которое заваливаешь хламом или полезными предметами, чтобы отвлечься и не обращать излишнее внимание на его наличие, пропадает из виду, но там, внизу, всё равно остаётся.
Однако, когда его глаза медленно, с усилием открылись, он смотрел на женщину, щёки которой были обильно залиты слезами, а в глазах читалась целая буря эмоций, перед которой спасовали бы поэты и художники – не узнавая её. Даже не понимая, где находится и почему. Шурф молчал, даже не зная, о чём ему спросить в первую очередь и стоит ли вообще что-либо говорить. Хотелось снова заснуть – только так, чтобы больше ничего не видеть. Ничего вообще. Даже самого безобидного дурацкого пустого сна. Окунуться в пустоту и больше ни о чём не думать. Потому что невыносимо.

Хельна. Её зовут Хельна. Это Шурфу отчётливо вспомнилось, едва он услышал её ласковый увещевающий голос. Зацепившись за узнавание, в сознание его хлынула волна всех переживаний, всех воспоминаний, связанных с этой девушкой. От некоторых Мастер Пресекающий даже слегка растерялся.
Однако, вместе с памятью возвратился его обычный практичный и деловитый настрой. Во всяком случае, решение всех текущих проблем он видел достаточно простое. В первую очередь ему назойливо бросились в глаза браслеты от кандалов - цепи он порвал, но "наручники" остались. Поэтому начал Шурф с освобождения запястий Хельны от стальной напасти. Далее, не ощущая пока что в себе достаточно сил, чтобы обшаривать дом в поисках отнятого у леди имущества, сэр Лонли-Локли поднялся – как встаёт с постели человек, который очень долго болел и даже успел растерять навыки ходьбы, невозмутимо стянул с себя своё белоснежное лоохи, тщательно отряхнул от микроскопических частичек грязи, которая неминуемо должна была налипнуть после контакта с полом, и укутал в него жену. В одежде, так сильно превышающей её размер, она смотрелась одновременно уютно и комично. Так хорошо, что Шурф не сдержался и поцеловал её в лоб. Потом чуть нахмурился, провёл кончиком пальца по алой царапине, судя по виду – от ножа, кинжала или чего-то аналогичного, заставляя ту исчезнуть.
Закончив с излечением, он прижал её к себе, чуть ли не нянча в объятиях, немного по-родительски, как совсем маленькую девочку.
-Спасибо, - очень тихо, почти беззвучным шёпотом, проговорил он Хельне на ухо. Нет, не то чтобы думал, что она согласится его бросить, принять его поступок и спокойно уйти. Но… Невзирая на все усилия Чиффы, Лонли-Локли так и не научился принимать помощь и видеть, что о его безопасности заботятся. Есть такой недостаток у сильных людей – они привыкают, что, если они сами о себе не побеспокоятся, то никто не возьмёт на себя такой труд. Сами они с лёгкостью принимают на себя ответственность за других, но то, что и сами могут оказаться у кого-то в том же положении – до них доходит очень туго. Следовательно, они будут без толку пытаться тысячу раз сдвинуть мир в одиночку, и им будет невдомёк, что можно элементарно попросить помощи, очень многие люди не откажут, - Хельна, я… Ты чуть не погибла из-за того, что доверилась мне. Каким же эгоизмом с моей стороны было… Предложить тебе выйти за меня замуж. Видишь теперь, как это опасно? – он покачал головой, - Однако, как я понимаю, даже это не способно тебя образумить и заставить уйти от меня, да?
Можно было поклясться и душу прозакладывать, что Шурф предпринял не совсем удачную, но всё же попытку пошутить.

Домой Шурф жену забрал с помощью Тёмного Пути. Незачем ей в таком виде на улицу выходить, да и ему, вообще говоря, непристойно разгуливать в одной скабе. Не говоря о том, что Лонли-Локли сюда не на амобилере приехал, а, значит, придётся ловить попутку или вызывать казённого возницу – и то, и другое его никак не привлекало. А дома он сразу развёл бурную деятельность. Организовал ей купание в тёплой воде, в ароматной пене, причём оказалось, что Хельне уровень доходит до самого подбородка… Повторив процедуру семь раз, Шурф счёл, что для начала хватит. Извлёк из последнего бассейна и с беспрекословным видом завернул в огромное, похожее на скатерть для пиршественного стола, пушистое зелёное полотенце. Отнёс в гостиную, усадил на диван. Про себя отметив, что именно здесь Хельна смотрится наиболее уместно – здесь, в этом доме, в его доме и рядом с ним.
«Что я бы сделал, если бы тебя не стало? А если бы тебя вовсе не было? Смутная тоска по несбывшемуся, неосознанное сожаление об упущенном… А сколько потерь я вообще могу выдержать, прежде, чем они всё-таки меня одолеют и я сдамся?»
Было время, когда Шурф без малейшего колебания искренне ответил бы, что способен справиться абсолютно с любым бедствием подобного толка, что нет на свете человека, чья смерть что-то для него изменила бы. Сначала он лишился отца – и от того события запомнил лишь свой ужас и отвращение перед фактом того, что унаследовал те же гены, а, значит, и сам вовсе не вечен. Вторым был лис, и это зацепило своей кажущейся бессмысленностью – погубил доверявшего ему товарища, ничего тем не добившись, лишь остался без единственного существа, которое тогда искренне его любило. После того, что произошло с Тотохаттой, оправиться было ещё тяжелее. Поначалу он вообще не верил, что подобное произойдёт – казалось, что всё прежнее, и убеждения, и образ жизни, завели в глухой тупик, а в какую сторону выбираться – неведомо, и даже возникал вопрос – нужно ли это? Каждая новая утрата почему-то давалась тяжелее. И вот сегодня – Хельна, которую удалось спасти лишь чудом. Как будто смилостивился в последний миг кто-то, уже вынесший приговор…
А для чего вообще нужны привязанности? Для чего привыкать к кому-то? От этого одни проблемы, разве не так?
Видимо, нет. Человеку время от времени позарез необходимо одиночество, но постоянно оставаться один никто не может. Обе эти крайности оказывают очень дурное воздействие. Во всём нужны правильные пропорции, требуется гармония, а не метания из крайности в крайность.
«Теперь ты мне необходима для того, чтобы я чувствовал себя живым. Не влачащим существование, выполняющим ряд функций оборудованием, а живым. С тобой я вспоминаю всё, что некогда мне пришлось потерять. Я вспоминаю, что такое радость… И как хорошо, когда кто-то где-то тебя ждёт. Столько, сколько потребуется. И отпустит на любой срок, но будет безудержно счастлив при твоём возвращении… Кто-то, для кого очень важно просто знать, что ты жив и здоров, большего не требуется, если уж так вышло, что увидеться не получается…»
Шурф, на самом деле, вовсе не был уверен, что заслуживает её взаимности. Он вовсе не похож на тех мужчин, которые умеют посвящать своим девушкам поэмы и награждать миллиардами нежных эпитетов, даже подарки предпочитает делать такие, у которых имеется как минимум одно практическое применение – то, что останется просто поставить на полку и любоваться, Мастер Пресекающий приобретал, только если оно являлось раритетом и эталоном эстетики, - а ещё у него нет чувства юмора, и собеседник он весьма своеобразный. Не говоря о том, что из-за работы регулярно вынужден на длительное время отлучаться не только из этих стен – вообще из Ехо.
Но ей, наверно, виднее…
Да, выполнять какую-то заранее продуманную программу, заниматься чем-то конкретным – это было истинной стезёй сэра Лонли-Локли, тем, что он выполнял всегда безукоризненно. А всего-то и надо, что следовать предписанному самому себе графику, не торопясь выполнять этапы быстрее, чем положено, и не меняя их местами, тем паче – не смешивая между собой.
-Ну вот, а теперь мы будем лечить признаки подступающей простуды, моя хорошая, - судя по тому, КАК он это промолвил, указанным признакам стоило устроить себе харакири в ту же секунду. Всё равно не жильцы, и это не так безжалостно, как задуманное против них Шурфом, - Я сейчас вернусь, - вздохнув, сказал сэр Шурф и ушёл на кухню, проводить ревизию имевшихся там алкогольных напитков.
И кое-что отыскал. Даже не кое-что, выбор был хоть и не роскошным, но весьма неплохим. Но то, что подобрал Лонли-Локли, ему самому доводилось пробовать лишь единственный раз в жизни, очень уж дорогое удовольствие. Поэтому до сей поры он это угощение берёг.
«Крепкое… Но сейчас, пожалуй, именно то, что требуется…»
Щедро наполнив до краёв свою дырявую чашку каким-то тёмно-бордовым, пахнущим изысканной горечью и тремя сотнями веков, в течение которых та оставалась закупоренной, жидкостью, Шурф ухитрился донести её до гостиной, не расплескав ни единой капли, и взялся поить Хельну, держа чашку в собственной руке, потому что при попытке передачи ёмкости, в которой содержался драгоценный напиток, тот бы неминуемо пролился – навык удерживания жидкости в сосудах без дна ей пока не давался, хоть он пока что не терял оптимизма в этом отношении.