Ларри сегодня такой непредсказуемый. Хотел отправиться домой и, возможно, от скуки лечь спать пораньше, а вместо этого принял спонтанное решение наведаться в «Трехрогую луну». Собирался выпить чашечку камры, а в итоге заказал вина, при чем допивал сейчас уже второй стакан. Если вечер собирался продолжаться в том же духе, то сэр Лауритц на такую программу не подписывался, он сам себя удивлять не любил, а сейчас его поведение было поводом не только для удивления, но и для некоторых опасений. Все это можно было списать на неудачный день… Неудачный месяц, или даже год (целую жизнь назвать «неудавшейся» было бы уж слишком громко). С утра Траинен успел съездить к своей сестре… Все-таки, хорошо, что он в городе совсем не один, и в случае чего, есть к кому обратиться за помощью. Но вопрос был в том, готов ли был эту помощь безработный врач принять от близких людей. Сегодня он понял, что скорее нет, чем да. Сердешная сестренка – у нее дома муж, маленький сын…племянник, которого «дядя Ларри», кстати, впервые увидел…а тут он заявляется, невольно требуя всеобщего внимания. Ему не были не рады, даже наоборот. Но невыносимо тяжело было сидеть за обедом в компании родственников, уставившись в свою тарелку, уписывать с голодухи за обе щеки, подробно рассказывать, как у тебя «все хорошо» (было, до того, как началась черная полоса) и умалчивать о том, что сейчас сидишь без работы… Иначе сестра непременно, из самых лучших побуждений, разумеется, тут же донесет старшему брату, чтобы тот дал «младшенькому» денег. А на это Лауритцу согласиться не позволяла гордость.
Но непосвященный в такие подробности посторонний наблюдатель видел лишь сидящего за столиком печального и задумчивого молодого мужчину интеллигентного вида, который не спеша занимался расширением сосудов и успокоением нервов посредством местной винной продукции. Лауритц под вечер мог загулять во множество заведений… Но в «Трехрогую луну» его, кажется, направила сама рука провидения. Ведь сегодняшняя ночь была ночью новолуния, а значит, здесь будут стихи… Доктор положительно относился к поэзии, на уровне любителя-дилетанта…даже сам изредка пописывал, хотя совершенно не считал это поводом для гордости. Всего один раз, не то три, не то четыре года назад, Траинен попал в это заведение именно во время «стихочтений» совершенно случайно, и с тех пор загорелся идеей непременно посетить их как-нибудь еще раз. Но раньше ему, к сожалению, было все недосуг, и в разъездах да морских путешествиях мимолетное желание позабылось… А теперь зато этого самого досуга, к прискорбию, стало слишком много – хоть отбавляй.
Теперь же Лауритц даже сам заранее поинтересовался, можно ли ему самому будет попытаться зачитать здесь свои «стишки». Получив утвердительный ответ, он был рад, но не торопился зарекомендовать себя новоявленным поэтом. Сидя за своим столом, он пока слушал других, взвешивая все «за» и «против», а также оценивая вероятность «опозориться на их фоне». Достав из кармана карандаш и листочек из маленькой записной книжки, он стал сосредоточено что-то вспоминать и записывать по памяти. Не очень красивая привычка, но Ларри пару раз облизнул карандаш с острого конца… Ему даже вкус грифеля показался приятным. Решено - когда станет совсем туго и ему будет нечего есть, он первым делом сожрет свои карандаши. А потом уже можно будет предаваться панике… Но не стоит отвлекаться на глупости. Сэр Лауритц все-таки извлек из памяти какое-то свое «произведение», и теперь был морально почти готов явить его публике.
«Почти готовность» выражалась примерно в следующих мыслях. «Все, сейчас я встану и выйду… А, нет, еще нет, я не готов. Вот, сейчас! Только сперва…а тогда уже я. Потом сразу я, сразу же». Но ждать еще дольше не имело смысла, так как существовал риск таким образом вообще так и не перейти от размышлений к действиям.
И, подождав свое немножко, Траинен таки вырулил из-за стола, чтобы покорять поэтические вершины. Публика в зале встретила его заметно лучше, чем он сам того ожидал, но несколько прохладней, чем нужно для того, чтобы сходу почувствовать себя в своей тарелке.
- Хорошего вечера, незабвенные! Меня зовут Лауритц, - хорошее начало, молодец. Только краснеть при этом не нужно…прекращай это дело!  - И я хочу прочитать вам одно свое стихотворение, которое называется… Простите, этот грешный стих никак не называется. Я просто его прочитаю, с вашего позволения…
Сердце сейчас часто колотилось, а голова немного кружилась то ли от волнения, то ли от легкого опьянения, а может, от всего сразу. Но не этих ли ощущений он сам сейчас искал?.. Мужчина негромко прокашлялся, глубоко вздохнул и, кажется, немного успокоился. И начал читать…
Я полуночничал, писал письмо,
Чернила изводил, марал бумагу…
Пообещал себе, что, не закончив, спать не лягу,
Хоть быть отправленным ему не суждено.
Представить страшно, сколько добрых строк
Жестоко запирают в долгий ящик,
И на листы стихов своих беспомощно горящих
Сам часто я смотреть без сожаленья мог…
Еще со студенческих лет, когда выступления перед аудиторией были неизбежны и, чтобы хорошо себя подать, нужно было не только владеть безупречными знаниями, но и уметь красиво преподнести их слушателям, Ларри усвоил один хороший прием. Иногда он, конечно, бывал слишком занят собственными увлекательными речами, и это не оставляло места для волнения… Но был и такой способ – когда выступаешь перед малознакомыми или вообще незнакомыми людьми, нужно смотреть не в пол и даже не в потолок, нужно обращаться к людям. Но для этого достаточно вычленить из общей массы кого-то одного, какого-нибудь человека, который внимательно слушает и при этом не вызывает у тебя отрицательных эмоций, и представить, что рассказываешь по большей части ему одному… Вот и сейчас слегка растерянный, но не лишенный проблеска уверенности взгляд Лауритца скользил по залу, по головам, по лицам… И, прежде чем продолжить свои блуждания, дольше других…заметно дольше, чем то предписывают правила приличия, задержался на мужчине в ослепительно-белых одеждах. Тот выглядел таким невозмутимо-спокойным, что его спокойствие, казалось, имело способность передаваться дистанционным путем.
Я написал всем тем, кого любил,
В чьих взглядах видел я непониманье,
О том, как благодарен им я за воспоминанья,
Как в памяти держу тех, кто меня забыл.
Сказал всем тем от всей души «прости»,
С кем не был добр так, как бы хотелось.
И перед теми чтоб вину признать нашел я смелость,
Кто мне доверил жизнь, кого не смог спасти…
Исписан лист… Но ни вложить в конверт,
Ни в печь теперь его не смею кинуть…
В бутылке винной заключив, отдам морской пучине
И буду ждать – вдруг волны принесут ответ.
Самое удивительное, что со своей писульки лекарь прочитал только первые две строчки, а остальное он прекрасно рассказал по памяти. Просто во время выступления ему нужно было что-то держать в руках, чтобы унять нервную моторику… Его ладони вспотели, и Лауритц на автопилоте смял свою шпаргалку так, что под конец стихотворения в его руках уже находилось нечто, напоминающее абстракцию из папье-маше.
- Благодарю за внимание, - он слегка поклонился, очень пристально рассмотрев, какой же интересный у него под ногами пол…
Сэр Лауритц получил свою минуту славы… Он пока не понял, понравилось ли его короткое выступление кому-нибудь…но самому ему, на удивление, понравилось, даже очень. Так на душе сразу стало необычайно легко… «Это было просто…просто потрясающе! Да я могу быть собой доволен. Не знаю, как они, но лично я от себя почти в восторге…». Мысленно похвалив себя, Ларри возжелал теперь лишь поскорее шмыгнуть из центра внимания снова на свое место.

«Оваций не сорвал… Но и освистан не был. Хвала Магистрам, золотая середина – то, о чем я мог мечтать. Что ни говори, это – хорошее, достойное завершение вечера. После такого уже ничто не сможет испортить мне настроение». Лауритц, довольно потирая руки, по которым наконец-то разлилось приятное тепло до самых кончиков пальцев, направился к своему столику. Только Вечер был с ним не вполне согласен, потому что он еще и не думал заканчиваться.
Человек в белом… Сэр Тайный Сыщик… Сэр Лауритц его сразу заметил…но на своем прежнем месте он доктору как-то больше нравился. Значительно больше. Ну и местечко он выбрал себе для того, чтобы невозмутимо попивать камру… И это было далеко не самое лучшее и удобное из свободных в зале мест. «И выглядит он так, как будто ждет…меня? Не иначе, как сразу сделался фанатом моего творчества и возжелал взять автограф» - про себя Ларри мрачно посмеялся, все-таки он все еще несколько нервный...приступы плоских шуток тому свидетельство.
На контрасте с этим высоким, худощавым мужчиной неопределенного возраста, врач заметно выделялся, и не в самую выгодную сторону. Со стороны они выглядели настолько разными, что и сравнивать не стоит и пытаться. Лауритц Траинен - маленький, вертлявый…нет, даже не этот эпитет с оттенком негатива, лучше сказать суетливый человечек… За ним всегда замечали довольно оживленную жестикуляцию и то, что называется «хлопотать лицом». За полминуты Ларри успел совершить с десяток мелких, на первый взгляд не бросающихся в глаза движений. Удивленно вскинул брови, облизнул тонкие губы, провел ладонями по складкам лоохи и заломил пальцы. Бумажку со стишком он машинально сунул в карман – дома он разберется, куда ее деть, если не позабудет о ней к тому времени. Остановившись стоять у своего стула и опустив руку на его спинку, будто в нерешительности – сесть ему все-таки, или оставить деньги за выпивку на столе и свалить отсюда, пока не случилось чего, молодой человек перекатился с носков на пятки. В принципе, ничего странного или необычного он не сделал, но на фоне ледяного спокойствия «литературного критика», сэр Лауритц просто мельтешил с большой буквы «М».
Возможно, Траинен был уже пьян и у него инстинкт самосохранения притупился. Возможно, он просто слишком сильно устал. Возможно, причиной послужило и то, и другое, и третье… Но раз он решил, что сегодняшний вечер уже ничто не испортит, то так тому и быть. Ларри был готов дарить добро, любовь и понимание. Поэтому, при взгляде на господина Тайного Сыщика, на лице его через секунду, как ни странно, возникла легкая улыбка – немного удивленная, рассеянная… Но для того ли человеку дано больше десятка мимических мышц, чтобы каждого встречного одаривать дежурным, бестолково-приторным оскалом коммивояжера?..
- Хорошего вечера, сэр, - и он действительно желал, чтобы вечер был хорошим, а не вкладывал в эти слова подтекст на подобие «Этот вечер был бы еще лучше, если бы Вы не смущали меня своим присутствием», - Чем обязан вашему вниманию?.. – Лауритц пронаблюдал за внешним изменением реакции неожиданного собеседника, и это изменение составило примерно ноль целых, ноль десятых. Дружелюбие? Да кто вам такое сказал… Каменное лицо – вот, что располагает людей к себе и как нельзя лучше способствует разрежению обстановки и созданию непринужденной атмосферы… Невинная улыбка плавно сползла с физиономии лекаря, как палый лист сползает по мокрому от дождя оконному стеклу, - Что-то…не так?..

Человеку, чья совесть чиста, бояться нечего, верно ведь?.. Но отчего-то в голове безработного врача быстро пронеслось несколько вариантов ответов на незаданные вопросы, от «Я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете!» и «Понятия не имею, что мне предъявляют, но меня, вероятно, подставили» до «Каюсь! Я не ведал, что творил!». Глупости какие… Ничего подобного не случилось, все оказалось в полном порядке, и «заготовки» не пригодились. «И чего мне опасаться – не умертвят же меня на месте, – Так думать было бы действительно глупо – а Ларри хоть и был в душе несколько инфантилен, но глупым ребячеством никогда не страдал. А что ему еще могут плохого сделать – уволят? Премии лишат? Ха. Ха-ха, - Да, действительно… Это же было бы просто смешно. Я и Тайный Сыск. Куда уж меня арестовывать. Я и магию-то применял в последний раз, когда себе завтрак готовил…вчера».
Внезапно спохватившись и вспомнив об этикете, которым обычно не пренебрегал, Лауритц тут же прикрыл глаза рукой.
- Вижу Вас, как наяву, сэр Лонли-Локли, - Ларри отнял ладонь от глаз и сморгнул поплывшее перед ними зеленое пятнышко. От этого оно никуда не исчезло, лишь сменило цвет на фиолетовый и сместилось куда-то на периферию поля зрения. Правда, своеобразный тест на относительную трезвость он прошел – не самую простую фамилию выговорил, не опозорившись на всю оставшуюся жизнь, а это уже показатель, - Меня зовут Лауритц, - «Да я, как бы, уже и представлялся, прежде чем читать стихи… Но Вы же не обязаны были тогда это запоминать», - Лауритц Траинен.
Врач оглянулся, проверяя, не выдернула ли судьба-злодейка из-под него временно пустующий стул, и, убедившись, что стул на месте, чуть подвинул его и присел, обернувшись к сэру Шурфу. Как-то это все некрасиво выходило – надо было или пригласить сыщика к себе за стол, или попросить разрешения подсесть к нему… Но, что поделать, это странное знакомство с самого начало получилось каким-то…скомканным.
- Вы мне совсем не помешали. Как видите, ничем полезным я занят не был… - он вздохнул и слегка пожал плечами, - И, если я правильно Вас понял, то могу расценить Ваши слова, как похвалу?.. Не мне решать, насколько это заслуженно, но…
Он не стал присовокуплять к своему кроткому ответу избитую фразу на подобие «Мне очень лестно это слышать», хотя на самом деле ему действительно было лестно. Просто «лесть» - чуть ли не последнее понятие, которое можно было счесть подобающим этой ситуации. Поэтому единственное, на его взгляд, верное слово, которое Лауритц смог из себя выжать, было просто:
- …Спасибо.
Он заглянул в глаза мужчине напротив. Лицо лекаря сейчас отображало заинтересованность и внимание, рассеянное легкой, безрадостной задумчивостью. А лицо собеседника не выражало ничего… Но в глазах было что-то такое, что не вызывало страха и отторжения, а очень даже наоборот. Ему хотелось смотреть в глаза и внимать каждому слову. И пусть говорил он немного слишком сухо и официально…но это было намного лучше, чем некоторые, которые имеют обыкновение сразу переходить на «ты», или даже «эй, ты».
И тут Траинен почувствовал себя не в своей тарелке. Ничто сейчас не мешало ему послушно кивать и соглашаться, представиться настоящим «молодым дарованием» (благо, определенные предрасположенности к этому имелись) и хоть немножко погреться в лучах честно заслуженной славы и одобрения. Врач правильно сказал, что не ему себя судить, но сам он считал, что такого внимания сейчас не заслуживает. Его настиг жгучий укол собственной совести, такой, будто он был наглым обманщиком и преднамеренно выдавал себя за того, кем на самом деле не является. И Лонли-Локли просто сейчас потратит без толку на него свое драгоценное время. А в том, что его время должно быть на вес золота, Ларри не сомневался. Единственная причина, по которой он не сказал Мастеру Пресекающему Ненужные Жизни «Если Вы ищете настоящих молодых поэтов, так это Вы тогда совсем не по адресу обратились», это то, что такой ответ был бы крайне невежливым.
Лауритц отвел глаза, но только для того, чтобы лучше собраться с мыслями, а затем, переборов желание пристыженно уставиться на свои сложенные на коленях руки или в пол, снова посмотрел прямо на собеседника.
- Боюсь Вас…разочаровать, - они знакомы всего несколько минут, но Ларри уже боится разочаровать сэра Шурфа. Видимо, он не был согласен с народной мудростью, гласившей, что если ты не оправдываешь чужие ожидания, в этом виноват не ты, а окружающие со своими неосуществимыми ожиданиями, - Но, кажется, я сейчас создал о себе совсем неправильное впечатление. И никакой я, по большому счету, не поэт… Должно быть, я не совсем тот, за кого вы меня сейчас принимаете, - ан нет, не зря выдумывал, пригодилась дурацкая заготовочка, ляпнул таки. Молодец.

Отредактировано Лауритц Траинен (2013-02-22 00:09:27)

Какой-нибудь заурядный любитель чернушного юмора мог бы сразу нарисовать себе расчудесную картину – Безумный Рыбник со знанием дела предлагает «А давай-ка я для тебя, мил человек, кого-нибудь грохну??? Только пальцем покажи, кто тебе не нравится, и он - труп!». Вот это был бы анекдотец… Сэр Лауритц, к счастью, подобными фантазиями не страдал. Он лишь мечтательно почесал рыжеватый пушок на подбородке, гордо именуемый бородой,  и крепко призадумался. Все же, его никак не могло до конца покинуть ощущение того, что он все-таки, как и собирался, пошел домой и лег спать. А теперь ему просто видится сон, немного странноватый и очень реалистичный. Он и ущипнуть себя не пытался только потому, что по собственному опыту знал, что это в таких случаях не действует.
Сэр Шурф объяснил молодому врачу всё так терпеливо, вдумчиво, а главное, доходчиво. Даже слишком просто, чтобы казаться правдой. Но как Лауритц не пытался мысленно копнуть полученную информацию поглубже, в уме разобрать сказанные ему слова и собрать заново, никакого скрытого смысла или искомого по привычке «подвоха» не обнаружил. Все было кристально-ясно.
Ничто, ни для кого просто так с неба не падает, даже в сказках. За каждый дар рано или поздно приходится расплачиваться… Но, может быть, именно так и работает Закон Вселенской Справедливости? Когда ты всю жизнь вкалываешь не на свое собственное благо, а в ответ иногда получаешь, не всегда, но в худшем случае, – от пренебрежения до плевков в спину. Но, в один прекрасный момент, Вселенная, наконец, отвешивает тебе заслуженную награду, точно, как в аптеке, ровно столько, сколько ты заслужил - ни граммом больше, ни граммом меньше.
Тебе дают уникальную ценность – карт-бланш. Одно желание, зато любое. И тогда единственной проблемой становится проблема выбора и опасность совершить ошибку… В голове врача мог сразу пронестись с десяток идей. Но единственное, что он четко осознал, так это то, что сам точно не знает, что ему на данный момент нужно больше всего. Действительно важные вещи, как всегда, скрывались глубоко под шелухой насущных потребностей и необходимостей. Но это все – житейские мелочи, это все само как-нибудь утрясется, как пришло, так и уйдет… Лауритц еще молодой, перспективный, не нищий, ему грех жаловаться на свои теперешние «проблемы» - бывает ведь и намного хуже. Жизнь наладится и без посторонней помощи, только если не сидеть, как тряпка, не хныкать и сопли на кулак не наматывать. К тому же, нужно быть просто баснословным тупицей, чтобы израсходовать одно-единственное сказочное желание на камру с булочками. Иносказательно выражаясь, разумеется.
- Благодарю, сэр Шурф. Я не пренебрегу предложенной помощью… Когда-нибудь, когда это будет для меня действительно жизненно-важно, - «Даже если это «когда-нибудь» не наступит никогда…».
Значит, «адресом» здесь никто не «ошибся». И Лауритца Траинена намеренно выделили среди многих, заметили, потому что он оказался чем-то лучше… Так интересно…необычно… Что аж опять руки похолодели и в горле пересохло. Взяв со стола свой стакан, Ларри отхлебнул последних полглотка вина, оставшихся на донышке, и отставил опустевшую посудинку в сторону.
- С Вашего позволения… - он кивнул на место поближе к сэру Шурфу, и, не встретив возражений, плавно переменил дислокацию, но по-прежнему сохраняя достаточно «деловую» дистанцию. Все-таки, разговаривать через проход – как-то не комильфо, к тому же, люди как-то странно посматривают… Или не посматривают, а это лекарю так кажется, потому что он еще и параноиком успел сделаться в кратчайшие строки, - Я, правда, Вам очень признателен за то, что Вы посчитали нужным меня таким образом отблагодарить…или даже вознаградить. Хотя наградой для меня уже послужило само то, что мне невольно удалось Вам чем-то угодить. И не потому, что Ваше мнение особенно авторитетно…хотя оно, конечно, авторитетно… Но я в равной мере старался для кого угодно. То есть, я не хочу сказать, что Вы - «кто угодно»… Я имел в виду… - молодой человек мысленно хлопнул себя ладонью по лбу. А ведь так все хорошо начиналось. Так, теперь надо секунду помолчать и выдать что-нибудь осмысленное, - Я всегда работал ради людей. И мне очень важно было сразу видеть благотворный результат, отдачу, хоть бы и минимальную, но сразу. Чтобы понимать, что я не зря распинаюсь, а мои старания безошибочно находят своего адресата и приносят ему пользу. Это дает силы работать и жить дальше. Наверное, поэтому я и никогда не стремился стать тем, кого впоследствии смогут назвать «поэтом древности»…

Отредактировано Лауритц Траинен (2013-02-23 01:28:39)

Лауритц положил руки до середины предплечья на стол и крепко сцепил пальцы «в замок», наблюдая за тем, как сэр Шурф, видать, вершит судьбы человечества. И отвлекать его ни в коем случае нельзя, а то вдруг промахнется ненароком и не там поставит запятую в приговоре «Казнить нельзя помиловать». Хотя, использовать глагол «промахнуться» в одном предложении с фамилией «Лонли-Локли» уже было нонсенсом… 
Хоть врач и не страдал ослабленным зрением, он все равно непроизвольно сосредоточенно прищурился, рассматривая своего визави. Пусть это и можно было счесть не вполне вежливым, но пока ему было предоставлено несколько минут, он хотел воспользоваться этой возможностью и получше запечатлеть в своей памяти образ сэра Шурфа. Взгляд врача постарался зацепиться за каждую черточку его строгого, аскетичного лица, за каждую складку безупречного, слепяще-белого одеяния... Он выглядел таким сконцентрированным и, одновременно, умиротворенным, сдержанно-холодным, но при этом от него не веяло отталкивающей холодностью… И за всем этим нужно было осмелиться разглядеть симпатию в свой адрес. Рядом с Шурфом лекарь чувствовал себя…под присмотром. И это было даже определенно приятно. Но и немножко – под конвоем. А это, в свою очередь, было уже чуточку страшновато.
Сэр Лауритц, взрослый дядька, каковым он себя, в принципе, считал, рядом с этим человеком ощутил себя не иначе как мальчишкой… Давненько он не чувствовал себя настолько ребенком. Но теперь ему показалось, что со всем своим уровнем развития, высшее достижение, которое он способен сейчас продемонстрировать, это во вдохновенном порыве, достойном античного скульптора, слепить куличик из глины и поднести сэру Шурфу на чумазых ладошках. И, затаив дыхание в восторженном ожидании, смотреть снизу-вверх широко распахнутыми, наивными глазами – оценит ли…
Задумавшись таким образом о своем и завитав в каких-то облаках, Ларри снова пришел в себя и настроился на нужную волну, только когда дело дошло до мордобоя. К счастью, пока только на словах и в виде доброго предостережения. «Я что-то пропустил?.. – мысленно встревожился молодой человек, - Хотелось бы думать, что нет. Лучше и переспрашивать не буду, а то что еще сэр Шурф обо мне подумает… Надеюсь, он не читает мысли?.. Нет, это было бы совсем неэтично. Пасочки из грязи…и какие только вурдалаки вкладывают мне сегодня все эти глупости в голову…». Он тихонько покачал головой, будто говоря «Стулом по голове?.. Фи, как грубо и некультурно… Нет, мне, определенно, не хотелось бы ничего подобного».
- На самом деле я, как правило, по таким заведениям вообще не хожу, - тоном, промежуточным между доверительным и оправдательным, робко сообщил он, - Я обычно даже почти не пью… Хотя, может быть, зря я затворничаю… Сегодня мне более чем понравилось.
«Не напиваться понравилось. А стихи читать и других поэтов слушать. Даже не скажешь сразу, что из двух оказалось более интересным и полезным…» - мысленно добавил он очевидное пояснение, но вслух воздержавшись от своей любимейшей речевой конструкции «То есть, не…но…» и «На самом деле я имел в виду совсем не то, что сказал».

Отредактировано Лауритц Траинен (2013-02-24 15:29:31)

Если бы Ларри на сегодняшний вечер смотрел, как на научный, эдакий естествоиспытательский опыт (а он частенько, «играючи», представлял любую жизненную ситуацию, даже бытовую и самую заурядную, элементом очень важной исследовательской работы), то мог бы внести в дневник эксперимента пометку «На фоне общей бесстрастности, словоохотливость собеседника можно расценивать как умеренно-низкую». Такая манера в общении была для судового врача непривычной и странноватой, но ощущения того, что его игнорируют, не возникало. Напротив, он предпочитал не вести вымученных в угоду неписаным правилам светских бесед, озвучивая то, что не считал нужным никому. Ни к чему лишний раз сотрясать воздух, когда это…просто ни к чему. Его все устраивало и практически ничего не смущало. И в голове, вроде, прояснилось, и чувство безутешной тоски отступило…может быть, чтобы потом снова вернуться, но не сейчас.
Услышав заданный вопрос, Лауритц перевел глаза с чтеца на сэра Лонли-Локли и мягко улыбнулся уголками губ. Шурфу ли, заданному ли вопросу, услышанному стихотворению, себе ли и собственным мыслям – кто его разберет...но задумчивая полуулыбка на мгновение озарила его лицо.
- Мне кажется, и автор и творение заслуживают высокой оценки, - глядя на лекаря, возможно, можно было подумать, что он такой «добренький», что будет хвалить каждого только потому, что не захочет никого обидеть критикой, даже за глаза. Поэт, вестимо, заслуживает похвалы уже только за то, что набрался смелости вынести свои произведения на суд публики… Но это было не так, если ему действительно что-то не нравилось, он не преминул бы со всей своей корректностью указать на обнаруженные недостатки, - Я вижу человека тонкой душевной организации. И стихотворение ему под стать – такое тонкое, субтильное…как легкая пелена, которой затуманивается зеркало, поднесенное к губам на первый взгляд бездыханного… Лично мне импонирует краткость, а здесь как раз нет ничего лишнего, ни в словах – носителях мысли, ни в эмоциональном плане. Этот юноша не навязывает слушателю своих переживаний, позволяя каждому заполнить пустоту между строк своими личными, уникальными чувствами. У меня возникло ощущение, что этот стих я только что не прослушал, а вычитал в какой-то книге, которую положили передо мной открытой на нужной странице, любезно указав пальцем на нужный абзац и вежливо отойдя в сторонку, - Лауритц еле слышно подушечками пальцев побарабанил по поверхности стола. На самом деле он выбивал ритмический рисунок услышанного стихотворения, указательным средним и безымянным пальцем, про себя повторяя еще такие свежие в памяти строки, - И здесь есть о чем задуматься… О посильном бремени одиночества, с которым человек, где бы и с кем бы он ни был, остается один-на-один, которое не лечит время... Смирения в нем больше, чем борьбы, - у самого Лауритца на свою последнюю фразу тут же напросился вопрос «В ком?» - в молодом поэте или все-таки в его произведении, но на это он бы и сам себе просто пожал плечами, ответив «Ну…в нем». Он ведь сказал все, что хотел, ни словом больше, ни словом меньше.

Все случилось быстро, даже слишком. Или это просто Лауритцу так показалось, потому что он устал под конец дня, его голова была занята отвлеченными мыслями, и вообще, слегка отвык он держаться собранным и ко всему готовым… Так что судовой врач только и успел утвердительно кивнуть в ответ на не предусматривающую возражений просьбу Лонли-Локли, проводить Мастера Пресекающего коротким взглядом, и его внимание тут же переключилось на мальчика, который так и замер, где стоял. Ларри привстал, окинув парня внимательным, практически сканирующим взглядом, и снова сел, совершив попутно еще пару суетливых движений, без которых, в принципе, вполне можно было обойтись.
- Ты сам в порядке? – мягко спросил он, - Не ранен?
- Нет, сэр…
- Траинен. Лауритц Траинен мое имя.
- Вижу Вас, как наяву, сэр Траинен… - немного неуверенно проговорил вежливый мальчик, - Меня зовут Норан Риш.
- Присаживайся, Норан, - рука лекаря на пару секунд легла на плечо парнишки, и он заглянул тому в глаза, - Тебе больше нет причин беспокоиться, теперь все будет в порядке...будем надеяться. Ты уже сделал все, что от тебя требовалось, а сейчас ситуация находится под контролем сэра Лонли-Локли.
Сэр Лауритц не любил врать, хотя иногда и бывал вынужден допускать такой грешок, что называется, во благо. К счастью, сейчас он сам искренне верил в то, что только что сказал, у него и тени сомнений не возникло о том, что что-то может пойти «не так». Разве может быть иначе, если уж за дело взялся сэр Шурф?.. Тут априори все должно было закончиться обезвреживанием виновных и спасением всего и всех, кого можно спасти… Так что Ларри был почти не взволнован. К тому же, когда ему было о ком позаботиться, он всецело переключался на этот объект, так что на непродуктивную растрату нервов и лишние телодвижения времени не оставалось… Когда к столу поднесли заказ, он сам разлил камру из кувшина по кружкам, одну предложил мальчику, а другую не преминул взять сам.
- Скажите, сэр… - через некоторое время с пробудившимся любопытством в голосе и с подозрительным прищуром поинтересовался Норан, - А Вы что, тоже из Дома у Моста?
- Угу… - Ларри только что отвлекся и только успел, так сказать, макнуть усишки в кружку… Но чуть было не поперхнулся, когда понял, что только что ответил, не подумав - Ой, то есть, нет! – спешно исправился он, - Нет-нет… Я тут просто так, и с сэром Лонли-Локли я постольку-поскольку… Я вообще-то лекарь, раз уж на то пошло.
- Знахарь? Ох, как бы тут не понадобился Мастер Сопровождающий Мертвых…
- А что там, собственно, приключилось? Если ты можешь рассказать…
- Я сам, честно говоря, толком не разобрался… Все произошло так быстро, сэр Траинен, и я…
Но тут со стороны раздался такой синхронный вдох, как ахает толпа, наблюдавшая за канатоходцем, который все-таки сорвался, исполняя свой трюк. Пришлось отвлечься и обернуться туда… Туда, где располагался субтильный парень-стихоплет. Если бы внимательно проследить за ним буквально на несколько мгновений раньше, можно было бы увидеть, как он неспешно поднялся со своего места, слегка отодвинув стул, как замер, прямой, как струна, вцепившись бледными пальцами в край стола… И медленно, как подрубленное с одного удара деревцо, рухнул на пол.
- Прости, - неожиданно резко прервал его Ларри, даже не обернувшись лишний раз в сторону рассказчика, и подорвался из-за стола, - Дорасскажешь потом.
Вот вам и «особенные состояния», меланхоличные предчувствия и навязчивые ауры тревожного томленья… Только моментами чересчур «особенные». А, как известно, что занадто – то нездраво…
- Расступитесь! – выкрикнул Ларри, подходя к отключившемуся поэту, - Здесь нет ничего интересного, нечего рассматривать.
Опустившись на пол, лекарь уложил его голову себе на колени и придержал за плечи, хотя в этом не было особенной необходимости – тот не совершал активных движений. Побледневшие губы юноши были плотно сжаты, в щелях не смеженных век белели глазные яблоки, а конечности лишь судорожно подрагивали. Лауритц сосредоточенно, напряженно нахмурился, он потер ладони одну о другую и прикоснулся ко лбу молодого человека. Затем его пальцы заскользили вбок, сдвигая край чалмы, и остановились на висках, симметрично сжав их в определенных точках. Глаза молодого поэта приоткрылись, и с ним стало возможным установить прямой зрительный контакт. Не смотря на то, что его зрачки сейчас двигались хаотично, Траинен постарался поймать его взгляд. А еще лекарь говорил ему что-то, что юноша заведомо не мог сейчас воспринимать…но это, возможно, возымело определенный эффект. Приступ продлился минуты полторы.
- Все в порядке, только не волнуйтесь, - прошептал он, деликатно убирая руки, когда все закончилось, - Прошу прощения за вторжение в личное пространство, но Вы только что потеряли сознание. Вы помните это? Как Вы себя чувствуете?
- Я понял… Так…такое случается, иногда, - поэт поднял руки к лицу и на мгновение закрыл глаза узкими ладонями, - Я все помню. Это ведь Вы читали стих про неотправленные письма?
- Это был я… - он нехотя кивнул, но делать лирические отступления от темы не собирался, - Я полагаю, вы пришли сюда один?
- Да, я здесь один…
- По-хорошему, кто-нибудь должен бы сейчас за вами…проследить.
- Мне уже намного лучше, я чувствую себя вполне нормально, - в это охотно верилось, и было заметно невооруженным глазом. Только «норма» все же была понятием очень растяжимым, и для каждого в нее вкладывался свой смысл. Юноша попытался подняться на ноги, опершись о плечо сэра Лауритца, - Благодарю Вас, сэр.
- Не за что. Ничего особенного я не сделал. Ровным счетом ничего.
Глубоко вздохнув, Ларри одним быстрым, на один удар сердца, и тревожным движением повернул голову к своему столу, ожидая и там узреть что-нибудь непредвиденное. Но мальчик спокойно оставался там, где его и посадили, пил камру и уже начал что-то подъедать. Вечер переставал быть томным.

Отредактировано Лауритц Траинен (2013-03-02 16:42:01)

Кому что делать, он не ослышался?.. «Почему чуть что, сразу я?..» - страдальческая мысль промелькнула в кудрявой голове лекаря. Он что, как говорится, самый рыжий?.. А, впрочем, нет, не отвечайте. На самом деле Лауритц вовсе не часто куда-нибудь встревал, и мир клином на нем точно не сошелся, но можно же было хоть разок себя пожалеть. А он уж было возомнил себя любимчиком судьбы… Но это оказалось лишь отвлекающим маневром для того, чтобы с размаху окунуть его в такие события, в которых ему и даром не надо участвовать. Это как подлый, низкий трюк, когда тебе указывают пальцем на грудь с вопросом «Ой, что это у тебя?..», а стоит наклонить голову и отвести глаза, как тебя, гадко хихикая, щелкнут по носу… Кстати, на это издевательство Ларри обычно, к прискорбию своему, велся, как миленький, лет сто с лишним.
Он не нанимался быть у тайных сыщиков на подхвате. Хотя…чисто по-человечески, по-хорошему, посодействовать был обязан. И если бы сэр Траинен не потратил несколько секунд на подобные размышления, то был бы несколько расторопнее… И не врезался бы с налету в стул... Все же от мебели стоило ожидать всякого коварства – она бросается под ноги порядочным людям именно тогда, когда они меньше всего того ожидают. Еще и при условиях плохой видимости и поднявшейся паники… Наподдав сапогом по четвероногой деревяшке, Лауритц все же успел сомкнуть пальцы на рукаве скабы мальчишки. И тут в нем на мгновенье проснулось явное подобие жалости. Это же еще ребенок – вдруг он тут ни при чем, или его заставили, или… «Еще ребенок» словно нарочно почувствовал этот настрой.
- Ай!.. Сэр, пожалуйста, пустите! Я ничего не сделал, правда!.. – плаксиво заскулил он.
А сэр Лауритц мог бы и сразу поверить. Не на все сто процентов, но он был склонен к такому… Но в данном случае сначала нужно было делать а потом разбираться, кто прав, а кто виноват.
- Стой… - он крепко перехватил руку брыкающегося юнца, поймав себя на мысли, что в вряд ли смог бы ее заломить, даже в целях правосудия, - А то хуже будет, - Ларри не запугивал, увольте, угрозы – это не из его арсенала. Мужчина скорее констатировал факт. Шутить подобного рода шутки с Шурфом Лонли-Локли - это, как минимум, неостроумно, а как максимум, для этого нужно быть, как бы так помягче выразиться…скудоумным. А если это был не «шутки», а нечто гораздо более серьезное…о таком раскладе вообще не хотелось думать.

Лауритц непонимающим взглядом уставился в пустоту, можно было предположить, что в этот момент у него протекает какой-нибудь мыслительный процесс…но он просто пялился в воздух с видом оскорбленной невинности. Скользнув взглядом по опустевшему залу и переведя глаза на Лонли-Локли, надевавшего защитную перчатку, он пожал плечами и в легком недоумении поднял брови. «Темным Путем?.. Грешные магистры… А, нет, ни слова больше, а то еще только пресловутых магистров всуе поминать не хватало…».  Его аж передернуло, он скрестил руки на груди и запрятал подмерзающие на нервной почве ладони в складках лоохи.
Но на словах о «взять Вас с собой», Ларри заинтересованно склонил голову на бок, и посмотрел на сэра Шурфа, как любопытный голубь на человека, кушающего булку. «Если я правильно понял, меня только что в странной форме пригласили с собой. Если бы он считал, что я здесь явно лишний, то сразу и порекомендовал бы мне незамедлительно топать домой. И сделал бы это, я уверен, в такой безапелляционной форме, что сомнения по поводу правильности этого решения позволили бы себе появиться у меня не раньше того момента, как я запирал бы уже за собой входную дверь…». Лауритц привык следить за невербальными реакциями людей, находя для себя определенные «шифры и подсказки» в том, каким глазом визави моргнет или каким уголком рта покривит. Но как тут разобрать, что скрывается за этой маской ледяного, апатичного спокойствия…  Предположение того, что собеседник может своими словами хотеть сказать ровно то, что сказал, не вкладывая никакого подтекста и скрытого смысла между строк, в голову как-то не приходило.
Траинен не слишком сильно боялся за свою целость, сохранность и психическое здоровье - нечего дрожать за свою шкуру, когда ты не пушной зверь. А вот за то, что если увяжется с Мастером Пресекающим "за компанию", то будет путаться под ногами и вреда принесет больше, чем мог бы гипотетической пользы, побеспокоиться стоило. Врач думал, что вряд ли с ним станут панькаться, если он по собственной глупости или неосторожности куда-нибудь влипнет...да и, собственно, "влипать" ему никуда не хотелось. Но разве не за этим он вообще сюда пришел? Сюда...и вообще, в этот мир. Не для того же, чтоб полировать пятой точкой поверхности для сидения, задарма потреблять воздух и коптить небо. А это... Это было бы необычно. И было бы, что потом вспомнить и интересную историю порассказать за кружечкой камры, или даже чего покрепче. Это было бы такое-эдакое...Приключение.
- Я бы согласился присоединиться к Вам, - ну не корявая ли формулировка? Согласился бы…большое одолжение он, что ли, делает?.. Может быть, стоило лучше сказать «Возьмите меня с собой» и присовокупить «пожалуйста»? Но тогда это бы выглядело, будто молодой человек сам откровенно напрашивается, сам не знает, на что… Или «Если Вы не против…», - а если бы Лонли-Локли был категорически против, он бы и не затеял этот разговор, - «…то и я не против», - вообще позиция пассивного овоща… - Если Вы считаете, что от самого моего присутствия вреда может оказаться меньше, чем…не вреда, до я готов следовать за Вами.
«Кто это только что сказал? Неужели, я? Даже не верится… Ах, да, это же, наверное, просто было что-то вроде проверки на вшивость. Блиц-тест, чтобы проверить, а не полный ли я, часом, идиот. Если это так, то тест я с треском провалил». Если он таки доберется сегодня, наконец, до дома, то вымоет себе язык с мылом. Или вообще, съест кусок мыла и будет страдать от последствий, чтоб неповадно было в следующий раз соглашаться на провокационные предложения. А если до дома он уже не доживет…то, что ж, так ему тогда и надо.

Узрев улыбкообразное выражение на лице сэра Шурфа, Ларри аж просиял. Значит, с ним обращаются на полном серьезе, и за дурака никто совсем не держит… Это, бесспорно, было приятно осознавать. В этот момент у Лауритца даже возникло ощущение легкого опьянения…но не того самого алкогольного опьянения, при котором не всегда можешь пальцем коснуться кончика собственного носа. А другого, такого…хорошего, как когда стоишь на палубе корабля, а твои волосы треплет и лицо обдувает соленый ветер…
- Этого заклинания мне на себе испытать не доводилось, - «Я думаю, к моему большому счастью», - А после него точно не бывает никаких побочных эффектов? А то у меня с ростом, знаете ли, и так не ахти… - он тихонько усмехнулся в усы. В этом, действительно, было что-то забавное… Вот если бы ему, по возвращению нормальных размеров, можно было магическим образом чуточку подрасти – вот это был бы номер. А то он так и с девушками знакомиться стеснялся… Хотя, в контексте самой ситуации ничего смешного тут не было, и шутки шутить на любые темы было несколько неуместным. Нужно живенько стать если не просто серьезным, то, хотя бы, "более серьезным", раз уж выходишь не на вечернюю прогулку, а на дело важное и, возможно, даже опасное.
А от теоретической возможности поставить себя на чужой след он отказался. Это было бы, конечно, более чем любопытно, но только не сейчас. В следующий раз. Потом, как-нибудь, может быть, никогда...
- Нет-нет, что Вы… Истинная магия? Не знаю, не умею, не практикую… И не пытайтесь меня чему-то научить, разве что мы планируем отправиться туда, куда собираемся, не раньше, чем через пару-тройку лет.
И лекарю было вовсе не обидно и даже ни капельки не завидно, что он никогда не умел выделывать подобных штук, а вот у какого-то, даже за примером далеко ходить не надо, зеленого юнца все так ловко получилось… Сэру Лауритцу и так неплохо живется.
- Ладно, сэр, давайте уже Ваше заклинание уменьшения… Чего уж там… - «…мы не гордые».
Ларри шагнул поближе к сэру Шурфу, и только чуть-чуть поморщился, поведя плечом так, будто осознанно подавил попытку тела втянуть голову в плечи. Только один глаз слегка прищурил с видом, выражающим нечто на подобие «Я не вполне точно понял, что означает это ваше «дать в бубен», но ладно, так уж и быть, давайте. Только не сильно и не с размаху».

Сэр Лауритц и вправду, как и обещалось, ничего толком не почувствовал. Он будто один раз моргнул, так медленно и лениво, как моргается, когда тебе скучно и хочется спать… А в следующее мгновение оказался уже на улице, рядом с сэром Лонли-Локли... Прохладный ночной воздух на контрасте с теплым помещением, в котором они только что находились, заставил Лауритца зябко поежиться. А ветерок донес до боли знакомый тинный запах воды со стороны пристани… Врач огляделся по сторонам с заметным удивлением, которое было вызвано как тем, что его впервые протянули Темным Путем, так и кварталом, оказавшимся их пунктом назначения. Впрочем, не на площади же Побед Гурига Седьмого он ожидал выйти... Траинен сочувственно покосился на босые ноги сэра Шурфа, наверное, неприятно было бы, идя по следу, вступить в какую-нибудь из таких штук, которые не принято называть вслух в обществе хорошо воспитанных людей... Что ни говори, портовые кварталы были не лучшим местом, в котором можно было очутиться в такое время и по такой причине. Но и не самым худшим. А то мало ли в Ехо темных закоулков и подворотен, о существовании которых судовой врач даже и не подозревал… Обычно и здесь шастали так называемые "всякие-разные" в любое время суток, так что этим двоим, наверное, повезло, что они не возникли внезапно прямо у кого-нибудь перед носом...
- Бывал, - шепнул лекарь, скорее не потому, что боялся, что их может кто-то подслушать, а просто подстроился под настрой сэра Шурфа. Все же Ларри тихонько. хмыкнул и не удержался от еще одного уточняющего комментария, - Более того, даже и не раз. Да я в двух кварталах отсюда квартируюсь… Отсюда можно выйти к рынку, - он широким жестом махнул в одну сторону, а затем, поубавив свою сурдопереводческую манеру, более коротким и сдержанным жестом указал в другом направлении, - И к докам для разгрузки крупных судов. Тут в радиусе досягаемости находится пара скверных забегаловок, а домов настроено, как ласточкиных гнезд под крышей… - «И под их стенами я бы на Вашем месте, по возможности, не стал ходить, если бы не хотел, чтобы мне на чистенькое белое лоохи нечаянно выплеснули какие-нибудь помои из окна…», - Вы знаете, куда направился мальчик?.. - последний вопрос молодой человек задал явно обеспокоенно, он скорее хотел просто узнать "Все в порядке?.. У Вас ведь все под контролем?", но с совсем глупыми вопросами он под руку решил не лезть.

Лекарь был предельно осторожен, но пока эта осторожность заключалась лишь в том, чтобы внимательно смотреть под ноги да по сторонам, и не отставать от сэра Лонли-Локли. Возможностей же плачевно самоубиться, по счастью, не представилось пока ни одной. Лауритц только и успевал замечать, где они сделали очередной поворот и какой дали крюк меж таких, на первый взгляд, похожих, тесно жмущихся друг к другу домишек. Со стороны могло показаться, что они сами не знают, куда бежать…но, что поделать, раз уж след такой. Следя за тем, как Шурф шел по следу, можно было восхититься про себя, что знахарь и сделал. Сам он знал, что След есть, но он его не видел и никак не чувствовал, и не представлял, как это под силу сделать другим. Так что понаблюдать со стороны за работой даже не всамделишного Мастера Преследования было немножко восхитительно и даже капельку потрясающе...
В какой-то момент лекарь почувствовал, что отстал чуть сильнее, чем можно было себе позволить, а когда белоснежное лоохи, мелькнув, скрылось за очередным поворотом, то и занервничал. Не то, чтобы потеряться боялся, просто...сама ситуация располагала к напряжению нервов. С вопиющей мыслью "Меня подождите!", Ларри припустил вперед... И если сэр Шурф едва не налетел на парнишку, то Лауритц чуть не врезался в спину Мастера Пресекающего, в последний момент отшатнувшись назад и остановившись рядом. Он хотел сходу переспросить «Что???», потому как этот вопрос казался ему в данный момент наиболее уместным. Кем околдован, зачем околдован, так это настоящий мальчик, тот самый, и что с ним теперь будет?.. Но в первые несколько секунд Ларри нужно было просто отдышаться, а, сделав несколько глубоких вдохов, он передумал бросаться невразумительными вопросительными местоимениями, а взамен этого решил сказать что-нибудь более емкое и осмысленное.
- Сэр… Извините, но я так ничего и не понимаю… - выдохнул он, - Для чего это все было проделано? Для того ли, чтоб выманить Вас из «Трехрогой луны»…или чтобы привести сюда, потому как заведомо ясно, что подобный «розыгрыш» Вы даром не оставите?..
В принципе, ответов на эти и многие другие вопросы можно было надеяться добиться от мальчика… Но, судя по состоянию последнего, тут уже ни на что рассчитывать не приходилось.

Отредактировано Лауритц Траинен (2013-03-09 02:27:13)

Вот ему уже и поручили проводить допрос… Без пристрастия, конечно, это вам не «пальцы дверью пощекотать» или какие-нибудь противоречащие его морально-этическим нормам ужасы в этом духе. В принципе, знахарь догадался, почему поговорить с мелким попросили его. Это же сэр Лауритц Траинен, с позволения сказать, любимец женщин и детей… Если бы Тайному Сыску вдруг потребовался Мастер Допрашивающий Напуганных Детей…или, например, Мастер Гладящий Пушистых Котят, или какой-нибудь Мастер, всем своим видом просто умиляющий людей, то Ларри, пожалуй, охотно согласился бы на такую должность, и его бы на нее взяли вне конкурса.
Лауритц настроился на нужный лад, а для него это означало в первую очередь абстрагироваться от места, в котором они сейчас находились. Потому что, когда стоишь в темном, грязном переулке, а бедные, обшарпанные дома окружают тебя, неприветливо глядя темными окнами, как слепые нищие, безмолвно требующие подаяния…то не то, что не сможешь убедить кого-нибудь в том, что «все будет хорошо», так еще и сам с трудом в это поверишь.
- Посмотри на меня, - лекарь поймал рассредоточенный взгляд мальчика, -  Норан - твое настоящее имя?.. - мальчик кивнул, - Это хорошо… - Ларри слегка улыбнулся, скорее одними глазами, выражавшими сейчас нечто вроде «О, как же все-таки замечательно, что мы тебя нашли! Ты и не представляешь, как я за тебя волновался. Да я и сам этого, наверное, не представляю…», - Ты сбежал Темным Путем…мы тебя не обвиняем – я бы на твоем месте тоже испугался бы и дал деру…  Кхм…да. Только куда ты бежал? К себе домой? Или к тому, кто послал тебя в «Трехрогую луну»?.. Расскажи все, что знаешь, тебе за это ничего не будет, - Ларри краем глаза покосился на сэра Шурфа, что мол, да, тот официально подтверждает – расправы на месте над парнишкой не предвидится ни сейчас, ни потом.

При упоминании о «совершенно безвредных и безобидных побочных эффектах» рука врача невольно потянулась к выбивавшимся из-под тюрбана волосам. Лауритц намотал на палец одну волнистую прядку, которую еще днем отчетливо помнил рыжей, и скосил на нее глаза, но так толком и не разглядел ничего такого, что позволило бы ему ужаснуться или, наоборот, облегченно вздохнуть. «Или у меня чувство юмора устроено так, что я ничего, кроме своих собственных шуток оценить не способен, или я уже успел позабыть, каково это – быть ребенком… Но проделка с дымом у этих мальчишек вот-ни-на-столечко не остроумная, с какой стороны не посмотри. А, хотя, если посмотреть все-таки с другой стороны, то Тайному Сыску можно только пожелать, чтобы это дело оказалось для них самым страшным и запутанным на сегодня и на будущее. Уж лучше такое, чем какое-нибудь убийство»
- Я всецело поддерживаю Вашу точку зрения, сэр Шурф, - давненько ему не представлялось случая с кем-нибудь красиво согласиться и с умным видом покивать…
К слову сказать, сэр Лауритц был привычен выполнять команды старших по званию. И пусть при взгляде на этого человека в голову сразу бы и не пришло то, что он может быть каким-то образом связан с железной дисциплиной...ну, пусть не с железной, а просто со строгой... Но, тем не менее, морские рейды штука совсем не шуточная и достаточно опасная, там во многих ситуациях обычно нужно сначала просто слушать и действовать. А потом, когда дело сделано, можно было уже тратить сколь угодно ценного времени на обдумывания, и понимать, что все равно капитан был прав... И это откладывается на уровне привычки. Потому что, когда рядом с тобой находятся люди, поболее твоего обремененные умом и опытом в определенных сферах жизни, то их мнение априори принимаешь, как истину последней инстанции... Вот сэру Лонли-Локли, как раз, хотелось на что-нибудь воодушевленно ответить "Так точно, капитан!". Но лучше не надо, потому что не поймет и юмор не оценит.
- Раз уж на то пошло, я бы и с их дядюшкой тоже парой слов перекинулся… - скромно добавил он, имея в виду, конечно, не лично себя, а так просто, гипотетически представляя ситуацию, - Если он такой авторитет для юных сэров, то пусть подает им хороший пример, а не вдохновляет на подвиги и свершения непонятной направленности, пусть и не преднамеренно.