– Успею. Я же сказал – двадцать минут. В худшем случае – полчаса. И если с ней за это время хоть что-нибудь случится – отвечать тебе, - сухо предупредил Мелифаро, выскочив за дверь едва ли не со сверхзвуковой скоростью. По пути заглянул к ушедшей за камрой жене. Похоже, они с мальчиком задолбали ее еще больше, чем его – весь этот мир, а Мел почему-то не обращает на это внимания, зацикливаясь только на своих внутренних переживаниях. Надо бы научиться быть менее эгоистичным да вот пока из этой затеи ничего не выходит.
– Спасибо тебе, - прошептал он на ухо Кенлех, обнимая ее за талию. Как минимум одну вещь сэр Халли надежно вбил в его голову – уходя из дома надо прощаться навсегда. Даже если ты вышел за букетом цветов для любимой. Он улыбнулся, осознав, что в данном случае это сравнение можно воспринимать буквально, - Если сопляк будет сильно надоедать – кидай в него всю недобитую посуду. И, что бы ни случилось, шли мне зов.
Вновь нахлынуло острое нежелание идти куда-либо. Простоять бы так здесь, хоть вечность, забыв обо всем и обо всех. Оставлять Кенлех с мальчиком совершенно не хотелось. Несмотря ни на что, Мелифаро доверял ему не больше, чем собаке, что брешет под окнами каждую ночь. Не доверял – и все тут. Хотя это можно было списать на предвзятость отношений. Но ничего поделать не мог. Надо – значит надо.
– Люблю тебя, - и, быстро поцеловав девушку, выскочил на улицу, как ни странно, вздохнув с облегчением. Наконец-то можно было заняться делом, а не сидеть в четырех стенах, обсуждая некритичные вопросы. И чего это на него нашло? Оставалась лишь одна небольшая проблема…
«И где я, мать его, сейчас найду теплую живую кровь?»

Представьте себе утренний Ехо. Серые сумерки сменяются розоватым светом восходящего солнца. Воздух прозрачно чистый и свежий. Ветер холодит кожу, весело играет со складками лоохи, пытается растрепать волосы. Любой город на самом деле прекрасен в те часы, когда на улицах нет людей.
Представьте себе молодого человека, который весь на кипише нарушает утреннюю тишину шумом амобилера и стуком в дверь, оглашая окрестности воплями «Тайный Сыск! Откройте!» И нужно не забывать о том, что город находится в своеобразной осаде, что люди заперлись по домам, словно на их головы свалилась эпидемия анавуайны, и, те слова, которыми Мелифаро наставляли в долгую дорогу все владельцы ближайших мясных лавок можно додумать самостоятельно.
Один мясник даже погнался за сыщиком с тесаком, на бегу объясняя, где именно, с кем и в каких позах он видел таких сыщиков, и Мел с какой-то непреодолимой грустью вспоминал так обожаемый шефом мультфильм «Том и Джерри», с трудом перемахивая через двухметровый забор. Он уже было отчаялся – триффидов-то он на улице видел, и не одного, но подобраться к ним без нанесения урона – себе или им – не представлялось возможным, как вдруг послышался детский голос:
– Держите, дяденька! - сыщик не успел обернуться, как в спину его ударило что-то тяжелое, и судя по издаваемым звукам, крайне недовольное происходящим. Мел поднял голову, и увидел скрывающееся в окне лицо рыжего мальчишки-подростка, видимо, сынишки мясника. Опустил глаза вниз, и зрелище оказалось еще менее приятным – перед ним стоял обозленный индюк. Пусть он доживал последние дни в этом прекрасном мире еще до знакомства с представителем закона, пусть он только что преодолел расстояние двух этажей, чтобы спуститься на землю, пусть он был стар… но ни один порядочный индюк не потерпит такого обращения с собой. Мелифаро уставился на индюка, а индюк в свою очередь с тупым безразличием идиота уставился на Мелифаро.
– Драть тебя во все дыры! - сыщик взвыл, когда птица больно клюнула его в ногу, и тут же спрятал ее от греха подальше между большим и указательным пальцем правой руки. Иначе жизни индюка грозила серьезная опасность еще до того, как это действительно будет необходимо.
«Нет, эта ночь никогда не закончится», - устало подумал Мел, озираясь по сторонам в попытках понять, где он сейчас вообще находится. Город-то он знал, как свои пять пальцев, но на рассвете все кажется несколько иным, чем днем. Надо было найти какой-нибудь узкий переулок, чтобы эти твари шли на ужин по одному, иначе у Мела просто не хватит рук отстреливаться. На его счастье подобный переулок был буквально в паре шагов отсюда, эти переулки – вообще странная вещь. Взрослому человеку не понять, зачем они существуют, когда порой на них не выходят даже задние двери – просто узенький проход между двумя домами, в котором вполне может развиться клаустрофобия. Зато мальчишки от таких переулков просто в восторге – а где еще, скажите на милость, прятаться от обозленных полицейских или не менее обозленных торговок? Мальчишкой он сталкивался и с теми и с другими, а потому без труда нашел нужную улицу, прошел где-то до середины, и вывалил индюка на мостовую. Оставалось сделать самое неприятное. Одно дело убивать всяких непонятных призраков, зомби, мятежных магистров, но другое дело – невинное животное, чья вина заключалась только в том, что он первый попался на глаза сыну мясника, да еще, пожалуй, клюнул Мела в ногу.
«Да прекращай ныть. Его бы все равно зарезали, не сегодня – так завтра. А так смерть вполне геройская, можно будет поставить памятник индюку - спасителю мира», - с этой довольно позитивной мыслью, сыщик чиркнул ножом по тощей шее птицы. Подтянувшись, залез на небольшой балкончик и заголосил, как баба на сносях:
– Эгегей, кушать подано – садитесь жрать пожалуйста! Еда, еда, халявная еда, чем больше сожрешь – тем быстрей зацветешь, блин, что за херня? - последнюю фразу Мелифаро задал уже самому себе, стараясь не думать, что он будет делать, если индюк – мир и покой его бренной душе – не удовлетворит гастрономические вкусы триффидов. Пока что нужно было только орать, будоража воображение обывателей, а заодно в полной мере почувствовать себя героем сказки. По крайней мере, другого эпитета, кроме как «сказочный идиот» Мелифаро не мог для себя придумать.
К счастью, привередливыми триффиды не были, и вскоре один из них показался на горизонте, с радостным щелканием подзывая своих дружков. Мел заткнулся и принялся ждать, не двигаясь, даже не дыша. Главное, чтобы в эту самую секунду не появился хозяин балкона, треснув его чем-нибудь по затылку за нарушение границ частной собственности. А ведь и такое могло случиться, раз уж день пошел через задницу, следует быть готовым к чему угодно.
Через несколько секунд, растянувшихся в вечность, затем еще в одну, цветочек оказался в зоне досягаемости, накинувшись на приманку.
«Ну а корешей своих ты на кой сюда звал? Одному же мало?» - взмолился Мел, пряча теперь уже трапезничающего триффида в кулак. Все, теперь пора драпать, и чем быстрее он окажется возле дома – тем лучше. Передаст задержанного в надежные руки сэра Шаату. И спать. Не меньше двадцати трех часов спать.
Именно таким был его первоначальный план.
Мелифаро сиганул с балкона, поскользнулся на луже индюшачей крови, с трудом удержав равновесие и, выпустив в шевелящихся в дальнем конце переулка триффидов пару смертных шаров, ринулся в противоположную от них сторону. Да, давно он не делал таких марафонов. А амобилер остался возле мясной лавки. Но это не страшно, если он сократит путь по дворам, то минут через пять будет возле дома, если только не…
– Что за нафиг? - сыщик едва успел затормозить, чтобы не врезаться в казалось выросший из ниоткуда забор. Раньше его здесь точно не было. Руки бы поотрывать и поперек задницы забить тем, кто ведет свои непонятные строительные работы. Он оглянулся – цветики-семицветики были еще достаточно далеко, но не настолько, чтобы в срочном порядке менять план действий. Мел, с тихими матерками, адресованными почему-то Шаату, полез наверх, не понимая, как у людей вообще хватает наглости ставить такие плохо преодолимые заборы. Спрыгнул на какое-то здание и замер, раскинув руки, балансируя на остроконечной крыше и переводя дух.
«Все. Получилось. Я – молодец», - похвалил он себя, и в эту же самую секунду подгнившая доска под ногой обломилась, и Мелифаро едва ли не рухнул вниз небесно-голубой сортирной будки, упав на одно колено и понимая, что если подломится еще одна доска, то день будет дерьмом в буквальном, чтоб ее, смысле.
«Грешные магистры! А если они и через заборы лазить умеют? Я умру из-за поломанной сортирной будки? Если это шутка, то она какая-то совсем не смешная», - крыша под ногами подозрительно заскрипела, готовясь воплотить его мечты в реальность, и это придало сыщику сил. Он ломанулся вперед, все-таки потерял равновесие и, сверзившись на землю, растянулся в полный рост, все-таки уляпавшись в чем-то.
«Надеюсь, это была грязь. Или хотя бы помои», - взмолился сыщик, и, поднявшись на ноги, даже не удосужившись отряхнуться, поплелся в сторону дома, заметно прихрамывая и продолжая ругаться. Он ненавидел этот день всеми фибрами души и хотел лишь одного – чтобы все поскорее закончилось. И даже утешения себя тем, что бывали дни и похуже не помогали.
«А Лонли-Локли бы вернулся и вручил хозяевам компенсацию за поломанный зал заседания», - сыщик нашел в себе силы улыбнуться. Он придумал уже много того, что можно сделать с хозяевами сего заведения, и в планы эти никак не входила компенсация ущерба.

До дома он добрался минут через десять. Еще более уставший и злой, чем тогда, когда выходил оттуда. По его внутренним часам прошло эдак минут двадцать пять. По крайней мере, одно обещание за день он выполнил. Едва не зашел в дом, но вовремя вспомнил, что в лучшем случае его просто не пустят, а в худшем – опять придется носиться по всему городу, собирая цветы. Прислонился к стене,
«Все живы?» - послал он зов жене, прислонившись к стене, а потом и медленно сползая по ней, - «Пинками гони этого засранца сюда, я ругаться изволю. И…» - Мелифаро не хотел оставлять жену одну. Он, черт возьми, обещал ей, что не оставит одну.  А теперь топтался под стенами собственного дома, как какой-то загулявший забулдыга, и, судя по всему ему еще предстояло совершить еще один рейд. Мальчишка-то не умеет переносить крупногабаритные агрессивные предметы, - «И сама решай, останешься дома, или спустишься. Зря ты, что ли, так красиво одевалась?» - он вяло улыбнулся, продолжив, - «Я – законченная скотина, не хотел же оставлять тебя одну. Так что можешь пнуть Шаату за  меня и свалить на него все беды».
Мел отключился от диалога, и, закрыв глаза, принялся ждать.

[НПС - Шаату Ванхор-Ка]
В отличие от жителей Мира Стержня, раса, к которой принадлежал Шаату, снов не видела. Только видения. Они приходили наяву, когда этого хотелось, или же когда ум не был занят ничем другим, по несколько сразу. Удивительно, как они не перемешивались между собой. Мелифаро отправился за триффидом, а леди Кенлех вышла из комнаты. В очередной раз. И Шаату задумался – а что же на самом деле он может и вправе рассказать, если уж на то пошло? Ох, по всему выходило, что весьма немного.
***
Тысячи цветных лучей, расчертивших небо сложным узором, сталкивались друг с другом, издавая оглушительно громкий электрический звук… Круглая плоская башня левитировала в километре над землёй, испуская большую часть этих самых лучей, а остальные принадлежали небольшим юрким механизмам. В фантастике из мира Макса такие назвали бы как-нибудь красиво, например, истребителями. Каждый пилот – смертник. Рано или поздно гибнут все. Из этой маленькой кабинки не успеешь эвакуироваться, а любое попадание обращает её в огненный шар, распускающийся, подобно ало-золотому цветку.
***
Земля вспучивается чёрными буграми, эти бугры растут и обращаются в шары, которые, наконец, целиком выходят из земли, которая невероятным образом смыкается, выпуская их, и взлетают в воздух, зависая в нескольких метрах от её поверхности. Каждый шар имеет метр в диаметре и матово блестит. Те же самые маленькие истребители набрасываются на шары с небес, жаля их тонкими лазерными лучами. Это самоубийственная атака, потому что, когда шары начинают взрываться, воцаряется ад кромешный, и все пилоты погибают вместе со своими машинами, однако, теперь бомбы не прилетят в город и не взорвутся там. Количество жертв удалось сократить. Задание выполнено.
Мальчик знает, что смотреть нельзя, но смотрит. Потому что там, в огненном зареве, исчезает его биологический отец. У него на глазах нет ни одной слезинки, но на самом деле ребёнок хочет сгинуть вместе с ним в ослепительной вспышке света.
***
Он падает. Падает в цилиндрической формы шахту, колодец, трубу. Скользит вниз по жёлобу с головокружительной скоростью. Молча, ни единого вскрика. Закрыв глаза. Стенки жёлоба гудят. Они тёплые на ощупь и немного упругие…
***
Парень не без усилия заставил себя очнуться.
«Кажется, этой женщины уже довольно долго нет… Надеюсь, ничего не случилось. Не пошла же она на улицу одна?»
Шаату уже хотел пойти её поискать – как-никак, ему поручили ответственность за леди, - однако, тут же её голос раздался откуда-то из коридора. Поднявшись дивана, на краю которого скромно устроился, генерал пошёл на зов. И спохватился, что с Кенлех что-то не совсем в порядке, слегка поздновато.
-Леди… Что с Вами? – со взглядом ничуть не лучшим, чем у Мелифаро в этот же момент, достаточно громко спросил он.
«На дом точно никто не нападал, я бы почувствовал, я же связан с барьером… Тогда что?! Что-то действовало изнутри… Я ни при чём, живых существ больше нет, кроме самой женщины…» - можно было предположить, что она каким-то образом повредила себя сама, но это не укладывалось в голове. И ещё Шаату сразу обеспокоил сэр Мелифаро. Вот кто поверит малознакомому чужаку, что любимая женщина сама нанесла себе ущерб, даже неумышленно, если это абсолютно бездоказательно, а алиби нет? Разве что дурак, может быть…

Отредактировано Мастер (2013-02-04 14:15:56)

– Знаю, что не виноват, - сквозь зубы процедил Мел. Думал было пуститься в объяснения, почему его реакция была так далека от адекватного поведения, но передумал. Где этому интуристу понять?  - Давай, ты же, блин, умный, скажи, что с ней происходит? - он едва сдерживался, чтобы не впасть в панику и не тащить жену к Джуффину, Абилату и заодно к Сотофе. А лучше – созвать общее собрание, на котором присутствовали все трое, чтобы вынести диагноз и прописать лечение. Сны наяву – это полный отстой. Некоторые после таких снов и не просыпаются вовсе. И самым прискорбным было то, что Мелифаро ни разу с подобным не сталкивался. Он просто не знал, что делать, а действовать по ситуации, когда проблемы не с каким-то левым дядечкой, а с человеком, к которому ты испытываешь сильные чувства, невероятно сложно. И держать себя под контролем также не менее сложно. Это необходимо, но, грешные магистры, как рудно.
– Эй, эй, тебе нельзя спать! Делай что хочешь, только не спи, прошу тебя! - он легонько потряс жену за плечи, растормашивая ее, - Сейчас мы разбудим какого-нибудь трактирщика и купим бальзам Кахара, это ненадолго поможет. А потом все будет хорошо, ага, - его уже тошнило от «все будет хорошо», потому что порой казалось, что ничего хорошего уже не будет. Никогда. Редко такие моменты бывали, когда положение становилось совсем уже безысходным, или, как сейчас. Когда страдали близкие люди.
Положив руку на плече Кенлех, чтобы не давать той прислоняться ко всяким удобным стенам, которые в сонном состоянии кажутся лучше любой постели, мужчина обернулся все-таки повернулся к мальчику. Все-таки разговаривать лучше, когда смотришь на собеседника лицом, а не тыльной стороной своего тела.
– Ты был там, несклоняемый наш. Почувствовал хоть что-нибудь? Любая мелочь, любое подозрительное ощущение, все что угодно. Неужели ты не заметил, что ее нет рядом битых полчаса? Кен, а ты? Вот, зашла на кухню. Присела на минутку – может быть до этого произошло еще что-то? Не было потери времени или какой-нибудь подобной хрени? - в глазах стояла едва ли не мольба, хотя Мел был по-прежнему зол на мальчишку. Вопрос, чем он занимался все это время, пока Кенлех спала, был очень актуален. Не столовое серебро же тырил, верно?
«Грешные магистры, а ведь на нас еще триффиды висят. Мне разорваться или как?» - с одной стороны Мелифаро хотел послать все к чертям и решать проблемы с сонливостью своей любимой, но с другой – разве он может бросить дело, доведя его до середины? Кажется, сейчас впору было применять политику Лонли-Локли: жизни множества людей куда важнее, чем жизнь одного-единственного человека, если стоит такой выбор. Даже если это тот человек, без которого уже не представляешь своей собственной жизни.
Да вот только в гробу сыщик видел всех этих людей! Пускай хоть все передохнут хоть от триффидов, хоть от анавуайны, хоть от разрыва кишечника, лишь бы его любимая была рядом. По крайней мере, именно сейчас, под воздействием эмоций, он считал именно так.
«Но погоди, умирать она вроде не собирается. Да, выглядит, хм, несколько потрепанной, но о смерти речь пока не идет? Главное – это не давать ей спать, а на это, благо, существуют полезные зелья и все такое прочее, и»… - Мелифаро сматерился, со злости пнув стену, позабыв о том, что ногу он вывернул, когда учился летать с малогабаритных построек, взвыл и запрыгал по улице, ругаясь уже громче и со вкусом, на этот раз позабыв и о том, что лишний шум может привлечь еще триффидов.
Вроде бы успокоившись, мужчина вновь вернулся к Кенлех, приобняв ее – уж так-то он точно почувствует ее следующий отруб. Вздохнул, покачав головой. Все-таки эта жизнь порой бывает редкостной стервой – ничего не скажешь. Почему бы не подкидывать проблемы хотя бы по очереди?
– Кенлех, прости, но в первую очередь надо разобраться с триффидами, пока еще есть такая возможность. Сейчас мы реквизируем бальзам Кахара, и на некоторое время проблема со сном исчезнет, надеюсь, - в эту минуту Мел почти ненавидел себя за принятый выбор, - Шаату, у меня с собой целый неповрежденный парализованный триффид. Пошли там куда-нибудь, где ты сможешь его использовать во благо отечества, только быстрее. У нас большие неприятности.
«А вдруг, он может помочь? Вдруг, знает из-за чего такая хрень бывает? Вдруг, из-за того, что Кен – особенная, на нее как-то все эти их порталы, триффиды и прочая мерзопакость повлияли?»
Сыщик сейчас был готов ухватиться за любую возможность, даже не за возможность – вероятность помочь жене до того, как они пойдут «что-то делать», до того, как он не сможет постоянно быть рядом с нею, чтобы оберегать от всех возможных и невозможных бед. Но раз уж он, скрепя сердцем, хочет попросить помощи, для начала бы неплохо извиниться за свое некорректное поведение.
– Слушай, извини, меня тут из Приюта Безумных только вчера выпустили, -  криво усмехнулся сыщик, подавая мальчику руку как бы в знак временного перемирия, - Но я люблю ее, понимаешь? Одна мысль о том, что может случиться что-то…непоправимое, - он с трудом подбирал слова, стараясь не допустить в голову мысли типа «а какого хрена я вообще перед ним оправдываюсь». Он выдохнул, оборвав фразу на полуслове. Мелифаро вообще не был уверен, что этой расе известно такое понятие, как «любовь». Не исключено, конечно, но ведь они – не люди. А если верить ученым, то только люди способны любить, - Если хочешь – можешь мне врезать. Если допрыгнешь. Только скажи, ты не знаешь, можно ли ей чем-нибудь помочь? Хоть узнать, что вообще происходит?
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»
Хоть бы эта надежда оправдалась. Он тогда даже не будет больше ругаться на надоедливого мальчишку, и, может, начнет обращаться более уважительно.

[НПС - Шаату Ванхор-Ка]
Несмотря на всю невозмутимость Шаату, можно было поручиться, что на его щеках появились признаки румянца.
-Знаете, сэр… - совсем тихо проговорил он, явно ощущая себя неуютно, будто его что-то здорово смутило, - …у женщины могут быть свои причины отойти на полчаса и не желать, чтобы её беспокоили. Знаете… Их зачастую называют слабым полом, но порой, если встрять в неправильный момент, этот слабый пол загонит сильный под землю. И сверху валун прикатит, чтобы не выбрался… Говоря коротко. Ничего не было. Если это чужое воздействие – оно индивидуально направленное. Но воздействие влияет на ткань мироздания, я бы всё равно почувствовал… Не знаю пока, что это, но оно явно идёт изнутри леди Кенлех… Впрочем, принцип остаётся невыясненным. Не хватает информации. Нужны специальные приборы. Они у нас есть. Хотя, следует учесть, что, поскольку они рассчитаны в основном на представителей нашей расы и схожие с нами виды, на вас оно может подействовать с побочными эффектами – абсолютно точно не смертельными, но неприятными… Если Вас, сэр Мелифаро, это устроит – всё будет, - «Незаконно, но, раз уж я решил пуститься во все тяжкие, пусть… Я это сделаю… Хотя бы в качестве благодарности за оказанную помощь…» - Шаату без чрезмерного веселья, вежливо, улыбнулся и пожал протянутую руку, - Я сейчас открою портал на базу. Он будет рассчитан только на нас троих. Когда будете готовы – приходите. Я посмотрю, как там обстоят дела, и приготовлю всё для того, чтобы ваше появление не привело к неприятностям… Видите ли, пускать туда посторонних не положено, поэтому я должен обеспечить, чтобы вас никто не увидел.
Договорив, мальчик снял булавку, которой закалывал лоохи, по-женски перекинув полу через плечо, и, бросив на мостовую, наступил, раздавив её. Булавка полыхнула, и над ней поднялось что-то полупрозрачное, белое – то ли огромная линза, то ли сгустившийся туман. Тонкое, как шёлковая занавеска, но абсолютно гладкое. Сквозь него было всё видно, однако, когда Шаату сделал шаг внутрь, его тело по мере прохождения через эту преграду стало исчезать. На том месте, где исчез последний элемент его тела, полсекунды продержалась дырочка, которая сошлась в единую точку и, наконец, пропала совсем. Но "линза" не исчезла.

Отредактировано Мастер (2013-02-05 23:15:40)

Мелифаро вообще-то любил оказываться в новых местах. Новые места – это новые впечатления, новые возможности, новые приключения. Новые места всегда сулят что-то неожиданное, неизведанное, то, что еще не попробовал в этой жизни. Но обычно в такие места сначала долго идешь, а затем приходишь. А не внезапно перемещаешься с тихой улочки родного города, полностью дезориентируясь и не соображая, куда, в случае чего, можно делать ноги.
– А надо было оставлять тебя сражаться с кошмарами там? – огрызнулся Мел, и пожал плечами, не зная, как ответить на второй вопрос. Ему, кстати, тоже было чрезвычайно интересно, когда все закончится, но торопить события пока не хотелось, - Я уже успел свыкнуться с мыслью, что моя холостяцкая жизнь успешно оборвалась, и пока не собираюсь ничего менять.
А что еще оставалось делать? Все добрые дядюшки и тетушки заняты. Оп! Никого нет дома, можете оставить свое сообщение после сигнала. А его собственных скудных знаний не хватает на то, чтобы щелкнуть пальцами, свистнуть, колдануть и сделать так, чтобы Кенлех не утягивало… куда? В собственные сны? Другую реальность? Он даже в этом разобраться не мог.
Ошибка, введено недостаточно информации. Мел ведь даже не успел толком выяснить, что ей снилось, а тут вдруг появляется такой полезный сэр Шаату, который готов оказать помощь, рискуя всем немногим, что у него есть. Плевать, что это – самый легкий путь. Сыщик, в конце концов, не комсомолец, трудностей не ищет. Да что там говорить, он даже слова такого не знает.
– Нет, парень, нас ничего не смущает. Так лучше, не правда ли? - он усмехнулся, поняв, что с сэром Шаату, который выглядит именно так, куда проще вести дело, чем с ребенком, которого сознание отказывается воспринимать как-то по-другому. Нет, Мел, конечно, любил детей, у самого детство в заднице играть не прекратило, но когда маленький мальчик ведет себя как человек лет двухсот отроду, становится сильно не по себе. Отсюда и появляется раздражительность, агрессия, и прочие неприятные эмоции. Нормальные дети – это другое дело. Вот есть леди Ликка, например, и Мелифаро по-прежнему был уверен, что если Мир когда-нибудь соберется рушиться, так это не от проделок древних магистров, не от могущественных артефактов или же по собственной воле, а от ее каши. Или это все-таки был суп?
– Хотя по-прежнему придерживаюсь мнения, что ваш мир – полный отстой. Мое предложение остаться у нас, нет, в смысле не у нас дома, а вообще, у нас в мире, после того, как все дела здесь будут сделаны все еще в силе, - но сыщик не сильно рассчитывал на согласие. Тут совершенно иное существо, и на первый взгляд он вполне может прижиться у них. Даже, быть может, по прошествии некоторого времени, займет какую-нибудь крутую должность, такие правильные педантичные парни много где востребованы, но все-таки Шаату был чужим, и чужым останется навсегда. А кто знает, что может сделать чужак, оказавшись на просторах иного мира? Они и так уже достаточно натворили.
«И надо не забывать, что ты здесь только потому, что решил раз в жизни взять и поверить какому-то левому типу, о котором не знаешь вообще ничего. То есть совсем. Так что если что – нужно быть готовым к большим неприятностям и не делать удивленного лица», - напомнил себе Мелифаро и выкинул триффид в так называемый саркофаг, подождав, пока Шаату закроет эту подозрительную штуку. Ох, не хотел бы Мел сейчас оказаться на месте триффида, если честно. С другой стороны, он и ни в какое другое время не хотел оказываться на их месте.
– Мне?! - он внимательно выслушал Шаату, кивая головой и пытаясь придумать, как уговорить Кенлех – и себя заодно – идти на подобные опыты, но вот чего сыщик не ожидал, так это то, что всю ответственность свалят на него. Но он же… Но ведь если… Он в принципе начинал плохо контролировать себя, когда дело касалось кого-то из родных, мог принять необдуманное решение, мог напортачить просто от волнения и сильных душевных переживаний, а тут такая подстава, - Эй, это очень-очень дурная идея. По мне не видно, что я человек-косяк, да? Я ж вам все оборудование расхерачу к таким-то магистрам, да и вообще… - после полученной информации неплохо все-таки было бы спросить мнение Кенлех. Если эта ее подозрительная связь шла из их родного мира, логично, что сейчас она должна была оборваться, а, значит, что пока эта проблема перестала быть приоритетной, и можно будет немного, хоть самую капельку, отсрочить время принятия решений. А ежели нет… Мелифаро закрыл глаза и вздохнул. Который раз за сутки он проклял их, вспоминая все древние ругательства, так сильно похожие на заклинания, что странно,  как вокруг него вообще еще ничего не пылало каким-нибудь адским пламенем, а куски тел не падали с неба. Он взял руки жены в свои, и заговорил с ней спокойно, доверительно:
- Все зависит только от тебя. Если ты против, то мы обязательно придумаем что-нибудь иное. Я сам не хочу ничего делать, но пока не вижу альтернативных решений, кроме как поехать в дом у моста и ждать шефа в специальном изоляторе, - который, кстати, Мелифаро, возможно, и открыть не сможет без того, чтобы руки с ногами не поотрывало, - Так что решай сама.
Он вздохнул. Не начни их новый знакомец обещать неприятные последствия и упирать на незнание реакции, Мелифаро бы не задумывался, даже разрешения своей прекрасной половины не стал бы спрашивать, посчитав это решение единственно верным, но после таких позитивных речей просто не мог… пожалуй, брать всю ответственность за происходящее на одного себя.

[НПС - Шаату Ванхор-Ка]

Шаату отлично знал, что это устройство, внешне похожее на нечто среднее между кушеткой психолога и креслом, в котором помещают пациентов зубные врачи, с крепящимся к нему специальным шлемом, применяют даже на детях. Но это его не обнадёживало – дети-то принадлежали их Миру. Их, а не этих людей. Он сам был не уверен, и его утешало только то, что он предупредил гостей, и они согласились.
«Да что может случиться? Рентген сознания попросту не может нанести какой бы то ни было вред живому существу, это противоречит самой его конфигурации…»
-Вы, леди, должны лечь вот сюда, надеть этот шлем и закрыть глаза. Очень важно – расслабиться. На сей раз для Вас это будет обычный сон, эта техника не позволит Вам пострадать наяву, даже если во сне Вы погибнете, а вот здесь… - Шаату показал на прибор, как будто ощетинившийся циркулями, под которым лежала длинная тончайшая белоснежная пластина, - …будет вырисовываться гистограмма Вашего сновидения. В зависимости от того, какой цвет будет преобладать, а также какую форму примут лучи, станет понятно, изнутри Вас идут эти видения или извне, Вам ли они принадлежат, или их кто-то внушает. Также можно будет выявить суть существа, если верно окажется последнее. Например, колдун-человек или демон… Аппарат также запишет Ваши видения, вследствие чего мы с Вашим мужем будем иметь возможность также их увидеть. И проанализировать.
После этих слов он повернулся к Мелифаро:
-Если вот эти узкие полосы по бокам от  шлема зажгутся жёлтым, это будет означать, что всё пошло не так, и устройство будет необходимо немедленно выключить. Нажмите две кнопки на этой панели, - консоль была усыпана клавишами разных цветов и размеров, и Шаату по очереди прикоснулся к паре из них, задержавшись кончиком указательного пальца на каждой, но не нажимая, только следя, чтобы мужчина запомнил, - Но, если всё пойдёт не так, это будет означать только одно. Против Вашей жены действует некое божество, - Шаату говорил очень чётко и сухо, так он некогда рапортовал своему начальству, - Имеются ли у вас вопросы? - по тону было понятно, что Шаату не договорил "задавайте сейчас, потом мне будет некогда метаться".
Он сам очень волновался, хотя по нему сказать такое не смог бы никто. Выражение лица не менялось, даже температура тела регулировалась.

Отредактировано Мастер (2013-02-11 21:31:21)

[НПС - Шаату Ванхор-Ка]

Пальцы сэра Шаату мелькали над приборной доской с такой скоростью, что ни один человек не смог бы не только повторить такое – даже и просто уследить за ними. Картинка бы просто размылась – так быстро всё происходило. Одновременно всей фигурой, осанкой и выражением лица сэр Шаату напоминал сумасшедшего пианиста.
Длилось это три минуты. Если учесть темпы – очень долго. А потом парень нажал одну-единственную кнопку, и стена позади футляров с образцами сделалась прозрачной. Понаблюдав немного за тем, что там происходило, Шаату улыбнулся и снова сделал стену непроницаемой. Не то чтобы ему внушал отвращение тот вид, просто не самое приятное зрелище, и, если можно без него обойтись, почему бы этого не сделать?
«Дом… Зелёная планета… С нашими технологиями её так просто снова сделать зелёной… Конечно, это длительный процесс… Но разве не лучше, чем плодить вот такую блуждающую хищную травку? Шаара, прости меня. Ты во всём была права. А я был слепым дураком, который променял сокровище на бессмыслицу и смерть… Я люблю тебя, Шаара, и буду любить до последней своей минуты… И отдал бы всё, если у меня ещё хоть что-то осталось, чтобы ещё раз тебя увидеть… Мне нужно знать, жива ли ты… Но, наверно, я уже не смогу этого сделать, как только я проведу анкуфантов сквозь телепорт, в главном штабе тут же узнают о моей диверсии… И вернуться в наш Мир я уже не смогу. И в этом не смогу остаться – если за мной придут, то могут пострадать здешние жители... Да, телепорт должен быть уничтожен. Что ж. Умирать легче, когда знаешь, что где-то есть и такие, а не только беспощадные карьеристы в военной форме и те, кто послушно исполняет каждый приказ, даже если тот идёт вразрез не только с логикой, а с простым, природным здравым смыслом, инстинктом, благодаря которому животные обычно не вредят самим себе и любой ценой стремятся к выживанию…»
И в этот-то момент кто-то положил ладонь ему на плечо. Вместо ответа сэр Шаату ещё раз нажал на ту же самую кнопку, и стена исчезла – по крайней мере, о её существовании ничего больше не говорило, разве что, если бы кто-то пожелал вырваться с той стороны – он налетел бы на преграду. А с той стороны был огромный зал, битком набитый триффидами. Их было так много, что становилось понятно и без подсчётов – в городе остались считанные единицы, если вообще остались.
«Что вряд ли. Во всяком случае – ещё минут десять, и можно будет не сомневаться, что собраны все…»
А сам сэр Шаату довольно улыбался. Причём явно не по поводу всех этих хлопот, а как человек, который впервые в жизни ощутил, какое удовольствие можно получить, начав во всём поступать по совести.
-Сейчас я их перенесу в Мир, где нет ничего, кроме такой же буйной флоры и фауны – пусть выживают среди равных, а не тех, кто в большинстве своём ничем не может защититься. После этого я посмотрю показания прибора и объясню Вам, что случилось с Вашей женой. Потом мы попрощаемся. И я вернусь в свой Мир, чтобы повредить ядро телепортирующей машины – той, что переносит из Мира в Мир, - без возможности восстановления. Тогда никто из нашего Мира больше не потревожит ни один другой. И это будет правильно. Пока мы не научимся развивать свои способности к экспансии иным образом, нам не место в чужих Мирах… - «И всё же очень хотел бы я знать, что за потрясение в давние времена довело нас до жизни такой…»
***
Надо сказать, то, что он обещал, он и осуществил. Отправив анкуфантов в путешествие в один конец в Мир Корня – на их языке "Вордашорхен", то есть "Мир Тысячи Корней", но для Мелифаро перевёл именно как Мир Корня, - сэр Шаату взялся за "распечатки" – тончайшие пластинки, на которых тускло светились цветные полосы и диаграммы.
-Могу сообщить Вам, что, когда леди была подвергнута данной процедуре, аппарат каким-то образом отсёк воздействие. Вот, смотрите, эта линия показывает, что остаточные следы сходят на нет и пропадают совсем. Здесь – что-то странное и малопонятное мне, но я по некоторым признакам могу предположить, что здесь имеет место быть колдовство вашего Мира. Другими словами, кто-то действует либо против Вашей жены, либо против вас обоих. Искать этого кого-то следует тоже среди жителей города. Но я сомневаюсь, что он посмеет ещё раз сунуться. Вот эта тонкая нить – след сознания этого неизвестного чароплёта. Видите? Когда он ощутил перемены в сознании леди – возникшие в результате её взаимодействия с нашим аппаратом, чего он, конечно, знать не мог, - то по-настоящему испугался. Если он и решится повторить эксперимент – то очень не скоро. Но я бы посоветовал обратиться к кому-то из компетентных лиц в вашем Мире. Потому что, уйдя, я уже никогда и ничем не смогу вам помочь… - «Мне бы хотя бы себе как-то удружить… Если не вмешается чудо, а чудесами заведуют боги – о, Кашвак, я знаю, что ты существуешь, - моя смерть такое же решённое дело, как то, что глубоководная рыба-харикана никогда не научится летать…»
А линза, открывающая путь обратно в Мир Стержня, уже мерцала, ожидая, когда же ею воспользуются. Сэру Шаату было немного не по себе. В глубине души ему не хотелось, чтобы сэр Мелифаро уходил. Но он же мужчина, он не мог сказать, что ему страшно и не хочется умирать. Потому что он был глубоко убеждён, что технобог Кашвак, Разум Созидания, а не Разум Разрушения, технобог Кашмор, руководил его нынешним выбором. Самое крайнее – леди Лигея, жена Кашвака, программа, стимулирующая Развитие и Изменение.