Наконец-то! Наконец-то добралась!
Ликовала Кекки, усаживаясь за самый дальний столик "Старой колючки". Сегодня она выглядела как темноволосая, достаточно миловидная женщина, лет эдак 140-150. Копна угольно-черных волос была небрежно собрана на макушке, и лишь несколько прядей спадали на высокий лоб. Карие, практически черные глаза смотрели на мир с некоторым упреком, а маленькие губки были поджаты, словно столик за которым сидела их владелица был перемазан какой-то гадостью. Образ завершал маленький точенный носик, и светлая, почти алебастрово-белоснежная кожа.  Леди была облачена в темно синие лоохи, из-под которой едва виднелся край скабы, на тон светлее чем само лоохи.
- Хорошего вечера, леди. - произнес сэр Чемпаркароке, приблизившись к столику.  Кекки улыбнулась, она была более чем довольна всем, начиная от того как провела день и заканчивая своим нынешним обликом.
- Хорошего вечера, сэр Чемпаркароке, - произнесла она, заглядывая ему в глаза. - Не появилось ли у Вас чего-нибудь нового в меню?
На положительный ответ она не надеялась, но уж очень ей хотелось задать этот вопрос. Что и сделала.  К ее безграничному удивлению, хозяин "Старой Колючки" оживленно закивал головой, и леди Туотли готова поклясться, что видела как загорелись его глаза.
- Как удачно Вы спросили, - говорил он, - Как раз сегодня, появился новый Суп Отдохновения, и я даже не успел внести его в меню. Так что Вы будете первой, кто отведает его.
- Тогда принесите мне этот Суп, я просто жажду его попробовать. - улыбнулась она. Хищно, как могло показаться постороннему зрителю.   
Сэр Чемпаркароке кивнул, и удалился на кухню.  Кекки забросила ногу на ногу, разглаживая руками несуществующие складки на лоохи. Положила ручки на столик, и облокотилась личиком на ладошку. Спросил бы кто, почему она ходит с видом кота налакавшегося сметаны, леди Туотли не смогла бы ответить. Кладя руку на сердце, она и сама не понимала что за метаморфозы с ней сегодня приключились. Возможно дело было в том, что впервые ее Дни Свободы от забот совпадали с Днями Кофы? Что ж, это было самым правдоподобным объяснением ее поведения. Не прошло и двух дюжин минут, как Суп Отдохновения уже стоял перед Кекки, и она взяла ложку в свою ручку, приготовившись отведать новый кулинарный шедевр сэра Чемпаркароке. 
Вкус нового шедевра действительно сильно отличался от прежних. Было в нем что-то неуловимое, пикантное и безумно вкусное. Кекки отметила для себя, что надо бы привести сюда Кофу, как искушенного лакомствами различных земель гурмана.  За этими размышлениями она не заметила, как доела суп. О том, что емкость опустела ее уведомил противный скрежет ложки по металлическому дну тарелки. По телу разливалось тепло, приятная слабость и в то же время некоторая легкость. Как будто Кекки обрела небывалое могущество,и в добавок  способность парить над землей. Похвалив хозяина колючки и щедро отблагодарив его коронами, девушка отправилась домой.
Пешком, неспешно шагая по мозаичным мостовым города, казавшегося ей прекраснейшим в Мире. Теперь, казалось, она любила его еще больше чем обычно. Даже прохожие, которые нередко вызывали в Кекки негодование, сейчас казались ей людьми приятными настолько, что она с удовольствием провела бы в их компании не одну дюжину дней.
Через час, добравшись все-таки до дома, она поднялась на второй этаж по винтовой лестнице, и лишь потом заметила что пришла домой не к себе, а к Кофе. Впрочем, она так часто бывала здесь, что этот дом стал ей родным и близким. Так что не было ничего удивительного в том, что Кекки пришла именно сюда. Слуг она не видела, и Хвала Магистрам. Не хотелось ей сейчас видеть никого, кроме, пожалуй самого Кофы, но и это могло подождать конца дня. Она послала ему зов, сообщила что будет дожидаться его у него в спальне, и скинув лоохи, забралась под одеяло.

***

Проснулась она с гудящей головой. Почему-то сразу вспомнила, что легла спать не вернув себе истинное лицо. Рывком принимая горизонтальное положение (совершенно напрасно, с такой-то болью в голове), и на ходу кутаясь в одеяло, она подошла к зеркалу, из которого на нее смотрела сероглазая копия самой леди Туотли, вместо кареглазой брюнетки, каковую там ожидалось увидеть.  Кекки нахмурилась.
- Я же не снимала маску. - она повернулась на 360 градусов перед зеркалом, внимательно осматривая свое тело и убеждаясь что это действительно она. - Или чары были наложены плохо и придется еще поработать над их длительностью, или - вторая версия не могла не вызвать улыбки на ее лице, - или приходил Кофа и ему не понравилась незнакомка под его одеялом, и он решил вернуть все на свои места. Что ж, с него станется. Но почему он не разбудил меня?
Она обиженно надула губы. По правде, она была огорчена, что Кофа не разбудил ее, а ведь она и спать-то рано легла, чтобы встретить его бодрой и свежей.  Кекки была так увлечена отгадыванием этой загадки, что не заметила того что все это время рассуждала в слух. Хороша же, Тайная Сыщица. Оповещает о своих мыслях любого, у кого хватит мозгов затаиться под дверью. Шпиону даже не придется читать ее мыслей. 
"Ладно, к Магистрам всю эту билеберду. Сегодня же у Кофы должен быть день свободы от забот, и вопрос. Почему это его нет здесь?!"
Леди Туотли была несколько рассержена тем фактом, что все ее планы на так называемые выходные рушились, хотя день только начинался.  Собираясь разобраться с этим всем, она натянула на себя вчерашнее фиолетовое лоохи.
"Странно, мне казалось что я одевалась в синее". - подумала она, и пожав плечиками, одела это грешное лоохи. Собрав волосы в нечто подобное греческим прическам, она вылетела из дому, направляясь в Дом у Моста, с твердым намерением выяснить, какого Темного Магистра здесь происходит.

К Дому у Моста она добралась мрачнее тучи. Наплевала на все приличия, гласившие что истинная леди должна выглядеть благопристойно, и негоже ей выказывать свои эмоции, особенно с порога. Войдя в Зал Общей работы, она нашла там только сэра Шурфа, занимавшегося изучением самопищущихся табличек. Выглядел он как обычно, но все же что-то в нем переменилось. Это Кекки учуяла еще с порога и именно это заставило ее забыть обо всем, и замереть на этом грешном пороге, дырку над ним в небе.
- Хорошего дня, сэр Шурф.
Ей вдруг отчаянно захотелось поговорить о несправедливости этого мира. Впервые, она ведь прежде не жаловалась на жизнь. По-крайней мере добровольно.  В общем, для своих душевный излияний она выбрала именно этого непроницаемого человека.
Во-первых, она могла быть полностью уверена, что об их разговоре никто не узнает.  Тем более о подробностях этого разговора. Во-вторых, сэр Лонли-Локли давно служит в Тайном Сыске, и как нельзя лучше осведомлен  как лучше бороться с Днями Свободы от Забот, которые Почтеннейший начальник отнимает порой так некстати.  Но для начала следовало уточнить, здесь ли вообще Кофа. Появлялся ли он на службе, и какого Темного Магистра здесь все-таки случилось?
- Сэр Кофа появлялся?

Отредактировано Кекки Туотли (2012-12-07 10:03:15)

По спине Кекки стройными рядами пробежали мурашки. Она еще раз посмотрела на Мастера Пресекающего Ненужные Жизни, и отчетливо почувствовала как в ее грудной клетке что-то тоскливо ухнуло и оборвалось. Это что-то было сердцем. Леди Туотли встряхнула головой, часто моргая, будто отгоняя от себя наваждение. Но нет, картина оставалась все той-же. Перед ней был сэр Шурф, но это был совершенно не тот человек, к которому она испытывала теплые чувства. Не тот Шурф, что зачастую воспринимал шутки Макса за серьезное высказывание, не тот Шурф, за спиной которого весь Тайный Сыск мог чувствовать себя спокойно, как за каменной стеной.  Перед ней был кто-то другой, смутно похожий на настоящего Лонли-Локли, но совершенно другой. Лицо его было перемазано кровью, Кекки только сейчас обратила внимание на эти алые пятна на лице. Но не стала винить себя за невнимательность, просто потому что некогда было. Да и не могла она.  Сыщица как зачарованная продолжала стоять на пороге, упершись взглядом в этого человека. Нет, тот, кто сидел в Зале Общей Работы давно не был человеком, и Кекки почувствовала это так отчетливо, как будто бы он поделился с ней своими переживаниями.   
"Стоп. Бред какой-то. Не может быть такого. Во всем Мире не найдется ни одного чудовища осмелившегося бы принять облик  сэра Шурфа, просто потому....  просто потому что нет и все здесь."
Она облокотилась о дверной косяк, аплодируя, будто находилась на премьере какого-нибудь театрального представления.
"Точно Мелифаро постарался. В его стиле подобные шутки. Только как ему удалось уговорить на такое сэра Лонли-Локли, да и какую ступень Магии он при этом применил. Ох, отыщу гада, своими руками придушу. И пусть сэр Джуффин не ругается что я лишила его драгоценного Дневного Лица. За такие шуточки убить мало".
Сердце вернулось на прежнее место, паника отошла на второй план. Только тупая игла засела в этой своевольной мышце, и упорно продолжала твердить своей хозяйке что что-то здесь не так.  Но здравый рассудок упорно пытался заткнуть непутевый орган, списав все происходящее на не очень удачную, но шутку Дневной Задницы Малого Тайного Сыскного Войска.
Кекки вошла в помещение и уселась на краешек стола совсем рядышком с сэром Шурфом. Ее порядочно злила эта ситуация.  День вообще начинался препаршиво. Голова гудит, Кофы нет, на зов он не отзывается, и еще и в Доме у Моста шуточки играть изволили. Неужели этот Мир сошел с ума?
- Сэр Шурф, скажите мне. Мелифаро душу продал чтобы уговорить Вас сыграть в этом дурнопахнущем спектакле? Дырку над ним в небе, он-то в своем репертуаре. Но Вас-то как угораздило? Ну какое съесть? Еще и меня? Ох, голову бы ему оторвать.
Она еще некоторое время сидела вглядываясь в этого мужчину, и хотела было еще сказать пару ласковых слов, о неугомонном шутнике этого Приюта Безумных, но так и не открыла рта. Тупая боль в груди заставила ее поморщиться. Иголка в сердце не унималась, продолжая свою маниально-депрессивную песню.  Когда леди Туотли все-таки сделала то, что должна была сделать еще на пороге Зала, посмотрела в глаза этого человека - она все поняла. Но, кажется, было слишком поздно.
Перед ней действительно был не сэр Шурф. В ушах зазвенел голос Кофы, рассказывающего о своей молодости, о молодости Тайного Сыска и о прошлом сэра Лонли-Локли.
"Безумный Рыбник" - завопило все внутри и трусливо сжалось.  Кекки кривилась как от острой боли, хотя просто злилась на себя. Злилась на свою недогадливость, открытость и добродушие, которыми  страдала в последнее время, так как жизнь девушки наладилась и стала как нельзя хорошей.  Сыщица пыталась собраться. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла говорить. Но эти секунды, проведенные в непосредственной близости со Смертью, показались самой настоящей вечностью.
- Сэр Лонли-Локли, - тихо сказала она, медленно поднимаясь со стола. - Шурф, прошу Вас, перестаньте, это уже не смешно.   - Кекки пятилась назад, стараясь занять позицию как можно дальше от этого, с позволения сказать, человека.
"Пусть лучше думает что я еще не догадалась ни о чем".
Ей не нравилась идея "убежать", но именно это было самым разумным решением в данной ситуации. Хотя бы потому, что с могуществом этого человека ей было не совладать. 
Она закусила губу, прикидывая как лучше "сделать ноги", но было уже поздно.

Отредактировано Кекки Туотли (2012-12-07 22:18:54)

Стол, летящий к Темным Магистрам, и таблички раскалывающиеся о стену произвели неизгладимое впечатление. Но это было ничто, по сравнению с его голосом.  Рык, больше напоминавший не человека, но голос чудовища из преисподней.  Неприятный холодок ощущался внутри. Было понятно, что притворяться больше нет смысла. Шурф прекрасно знал, что Кекки уже поняла с кем имеет дело.   
"Хватит называть его так. Это не Шурф, это  - Рыбник. И этого не изменить. Очнись же, это не шутка."
Когда же он поднялся, и начал наступать на нее, говоря ужасные вещи - Кекки уже молила всех Магистров, чтобы он оказался без перчаток, потому что качественно убитая Кекки не сможет стать даже призраком. Нет, она даже подумать не успеет об этом. Все закончиться слишком быстро. Впрочем, когда перчаток на рука не обнаружилось, она перестала думать что "слишком быстро" это так плохо. Прекрасно осведомленная о нравах Рыбника, чему свидетельствовали алые пятна крови, коими было перемазано его лицо; сыщица понимала, что слова об кусках мяса разной величины не угроза, не метафора - а констатация факта, что-то вроде краткого содержания того, что произойдет с ее тельцем в ближайшее время. Думается ей, что сказано это было не сколько для того чтобы запугать девушку, сколько для того чтобы та поняла что с ней будет, на случай если милосердный организм позволит ей очутиться в отключке, или же она просто потеряет здравый рассудок.
- Пусти меня, Шурф - вскричала она, когда пальцы Лонли-Локли сомкнулись на ее запястье неестественным образом выворачивая его. Было больно, по-настоящему больно. Кекки почти слышала как хрустят ее кости и закрыла глаза, ожидая треска недвусмысленно говорившего бы что запястье сломано. 
Прямая угроза жизни  действовала как лучшая мотивация.  Леди Туотли дернулась в бок, пытаясь вырвать запястье из его цепких и сильных рук. К сожалению безуспешно.  Кекки постаралась сосредоточиться на воспоминаниях. Кофа учил ее не просто менять внешность, нет. Он не мог допустить чтобы его протеже была беззащитной как маленький ребенок, при таком-то роде службы. Поэтому и обучили ее некоторым приемам самозащиты, точнее приемам обучал ее как раз сэр Шурф.   Сыщица  прищелкнула пальцами, пытаясь пустить Смертный Шар. Но вместо полноценного шара получилось какое-то облачко, непонятного назначения и она очень хотела чтобы это облачко не причинило телу Шурфа особого вреда.
- Не делай глупостей, я не хочу причинять тебе вред в любом случае. - она умоляюще смотрела в его глаза, - Сэр Шурф,  Вы же прекрасно можете взять себя в руки. 
Нет, обращаться к Лонли-Локли сейчас было бесполезно, потому что этот человек сейчас скорей всего спал глубоким сном, уступив тело Рыбнику.
Девушка сделала еще одну попытку, снова щелкая пальцами. Получилось что-то более-менее походящее на этот грешный Смертный Шар.  Она не могла так просто сдаться, даже если знала что все ее действия изначально обречены на провал.

Холодный лёд на пальцах рук
Пронзает иглами туман...
Он чертит в небе чёрный круг,
Он тучи рвёт напополам...

Саундтрек

Бороться не значит убивать. Всегда есть выход, нет безнадежных ситуаций и прочее. Не самое лучшее время для оптимистических проповедей, однако это лучшее о чем могла думать Кекки. Думать о том, что все хорошо закончиться как для нее самой так и для сэра Шурфа. Во всяком случае это лучше чем предаваться фантазиям где тебя разрывают на части, помучив перед этим как следует.
Горячий воздух ударил в лицо. Он сушил кожу, от него трескались губы, он выжигал глаза. Кекки зажмурилась, прикрывая лицо рукой, которую минуту назад сжимали сильные пальцы сэр Шурфа.  Она знала, что самого его сейчас нет рядом. По крайней мере на расстоянии двух метров уж точно. Затем ее отбросило в сторону, туда, где находилась стена, и небольшой столик, который девушка благополучно снесла.
— Я же говорила, что не хочу причинить тебе боль, - шипела она, облизывая потрескавшуюся губу.
Грешные Магистры, как же хотелось найти в себе силы, чтобы заткнуть этого умника, осмелившегося говорить такие вещи о ней, о ее друзьях, о самом Шурфе. Сердце тяжело стучало о стенки ребер, грозя вот вот сломать их.
"Найти силы. Черт, это значит решиться назвать его врагом. Но я не могу"
От обиды хотелось выть. Она действительно никак не могла назвать этого человека врагом, чтобы он не делал. Потому что враг навсегда остается врагом.  Это не тот статус, который можно изменить легким движением руки, как меняют внешность некоторые умельцы. Вот только как бороться за собственную жизнь, когда перед тобой не враг, но друг? Пусть друг и не в себе? 
Кекки тряхнула головой, жмурясь. От таких размышлений впору и с ума сойти. Не самое то, что необходимо.  Хотелось закричать "Дырку над тобой в небе, парень, прекрати этот балаган". Но леди Туотли не успела этого сделать.  Тихий вздох, когда от удара выбило воздух из легких. Нет возможности пошевелится, чудовищный пресс давит на нее,  и нет сил противиться ему.
"Нельзя, нельзя.. Слышишь, не сдавайся"
Яростно смотрит на мужчину, припечатавшего ее заклинанием к стенке, так, как прикалывают коллекционеры своих бабочек к картонке.  Она не знала этого заклинания, но понимала что ступень Черной Магии не ниже сотой, никак.  Она сама-то добралась только до 80-ступени, упражняясь в подвалах Дома у Моста. Но о таком, о таком она не слышала. Впрочем, зачем ей?  За окном Эпоха Кодекса, но Мир не всем по карману. Служащие в Тайном Сыске всегда должны быть готовы к началу Смутных Времен.  Они готовы, а Кекки - нет.
И не потому, что она глупа и неспособна. Нет,  иначе ее бы не перевели в Тайный Сыск. Просто она молода и неопытна. А противник ее могущественен, настолько что о нем до сих пор слагают легенды горожане Ехо. Его до сих пор боятся, и пугают им непослушных детей. Истина в последней инстанции, другая сторона медали безжалостного убийцы, с которым совладать под силу лишь таким серьезным колдунам как Джуффин Халли и Кофа Йох. 
Она молчала, собирая силы хотя бы для того, чтобы противиться давлению на грудную клетку. Оказаться раздавленной, как мошка? Ну уж нет, не будет этого никогда.
Рыбник шел к ней, как хищник приближается к жертве, неминуемо, неумолимо. Даже в воздухе витало отчаянье и страх. Страх долгой и мучительной смерти.  Липкое, мерзкое чувство, сковывающее почище любых пут.
-Чем упрямее ты борешься, тем приятней будет съесть тебя. С твоим обожаемым Кофой получилось, хотя он и едва не сжёг меня живьём изнутри. После того, как не сумел обездвижить, ослепить и обратить в камень… Жаль, что пришлось убить его при первом же удобном моменте, но он был не из тех, с кем следует затягивать игру…
Его слова бьют как плеть, и сыщица всего на секунду теряет контроль над происходящим, чувствуя как землю выбивают из под ее ног. Всего секунда, но этого более чем достаточно для невидимого пресса. От давления чуть не трещат ребра. Кекки делает большие усилия чтобы сделать вдох, и наполнить измученные легкие воздухом, необходимым для нормального функционирования организма.   
"Неужели.. Кофа... Нет, не может быть" - злые слезы брызжут из глаз, скатываются по щекам, обжигая нежную кожу, осушенную порывом горячего воздуха.
Злость придает сил. Гнев помогает найти новую дорогу.
- Заткнись! -ревет Кекки,  - Дырку над тобой в небе, паскуда. Не смей даже произносить его имя, сотню вурдалаков тебе в рот. 
Ненависть захлестывает леди Туотли волной. От сдержанной девушки, аристократического происхождения не остается ничего. Только разгневанная женщина, потерявшая любимого человека.
Больше нет границы отделяющей  Рыбника от статуса Враг.  Он - Враг. Нет жалости, глупого желания уберечь тело друга от разрушений. Или она, или он.
— Будь ты проклят, оборотень. Предатель, лжец, изувер проклятый. Чтобы ты в дерьме захлебнулся, дрянь! -  Она выплевывала ругательства один за другим, припоминая даже те, которые прочла в конспекте самого Шурфа. Бурный поток бранной речи, который она сама не в силах была остановить.   И главное желание, желание освободиться и разорвать того, кто уничтожил самое дорогое что было в ее мире.

Отредактировано Кекки Туотли (2012-12-08 23:38:19)

Она замолчала только тогда, когда воздух в легких закончился, и пришлось сделать глубокий вдох чтобы наполнить их заново. Этого не понадобилось, одна из словесных конструкций сработала как заклинание, уж неизвестно какое и какой ступени, но подействовало оно очень хорошо. Рыбник отлетел к стене, а затем его придавило к полу. Торжествующая улыбка тут же расплылась на лице сыщицы, она даже забыла удивиться как следует. Только почувствовала что невидимый пресс больше не прижимает ее к стене. Со вздохом облегчения она сползла по стеночке на пол.
В висках пульсировала кровь, а сознание твердило:  беги, поднимайся и беги, куда глаза глядят. Инстинкт самосохранения, основной из инстинктов, подсказывающий людям когда нужно делать ноги, и который неведом разгневанной женщине которой больше нечего было терять. Когда рушиться твоя жизнь, когда ее ошметки бросают тебе под ноги - сложно заставить себя переступить через них и идти дальше. Кекки не была исключением, она не могла просто взять и переступить. Поэтому вместо того чтобы бежать куда глаза глядят, и искать помощи и защиты у сэра Джуффина, женщина поднялась на ноги. Практически одновременно с Рыбником.  Он тоже поднялся на ноги, и теперь снова наступал на эту гордую и воинственную сыщицу.
— Уже лучше. Хотя, ругаться ты умеешь тоже плохо. Ладно, шутки в сторону, я берусь за тебя по-настоящему - говорил он. Кекки сплюнула на пол, приводя дыхание в порядок.
— Плевать я хотела на твое мнение, тварь. - процедила она сквозь зубы, все так же яростно наблюдая за действиями противника.
"Ни тоски, ни жалости" - повторяла она себе. "Уничтожить, стереть в порошок, стать поперек горло, как косточка". Только бы это чудовище не выжило после встречи с ней. Чудовище, тем временем приближалось. И зрелище было, мягко говоря, не для слабонервных. Ох, подозревала Кекки что не каждый день такое можно было увидеть даже в Эпоху Орденов, когда могущественных колдунов было гораздо больше чем простых горожан, и руки их не связывали абсолютно никакие законы. И все же. Зрелище завораживало, пугало. Заставляло застыть на месте и наблюдать как тебя разорвут на части. Кекки зажмурилась, сжимая кулачки до побелевших костяшек. 
Только бы суметь противостоять, не оцепенеть и не стоять на месте как статуя.
- Всё, девочка!  - Кекки кивнула и открыла глаза. Есть вещи которые сильнее чем страх, даже тот что парализует жертву на месте.  Гнев, ярость и злость, к примеру. Только нужно позволить им наполнить себя, как сосуд. Кекки позволила. Нечеловеческий рев этого существа оказался весьма кстати. Словно переключателем щелкнули.  Девушка больше не думала бежать, несчастный разум смирился с этой участью и решил было помалкивать и не мешать. Она метала Смертные Шары, один за другим, вкладывая в каждый из них всю свою ярость. 
— Еще чего. Ты скорее подавишься мною, - оскалилась Кекки, но не сдвинулась с места.
Реальность трещала по швам, все больше и больше разрываясь с каждой секундой, рассекая лопнувшими нитями всех, кто имел неосторожность оказаться поблизости в этот злосчастный момент.
Леди Туотли выпустила еще один смертный шар, когда нечто, бывшее когда-то сэром Шурфом приблизилось к ней на расстоянии вытянутой руки и закрыла глаза, приготовившись стать именно той косточкой которой подавиться это чудовище.